Панельный ямб. Книга 1

Звонок на перемену. Натурщица первая вскакивает с места, надевает джинсы, хватает свою шубу. Тела движутся в курилку. Мы идём порознь, нам не о чем разговаривать.

Не верится. Я уже на третьем курсе. Сейчас зима. Для чего мы взрослеем?

Я спускаюсь со второго этажа мастерских. Вот несколько девчонок курсом помладше. Они здороваются со мной, широко улыбаясь. Они хотят меня, я точно это знаю, ведь одну из них я периодически trahayu. Ничего серьезного. Такие здесь правила.

Иду по длинному коридору первого этажа, здесь расположились прикладники. Вижу знакомого, но не зову его с собой. Нужно побыть наедине. Это противоречивое чувство. Странно. За последние почти три года я переспал с половиной своей группы и не только. Но чем больше я предаюсь распутству, тем больше чувствуется одиночество. Наслаждение настолько временно что, как только я получаю оргазм – наступает мгновенное опустошение.

Прохожу через пункт охраны, застегивая на ходу куртку, в тамбуре очередь. Грубо протискиваюсь между парнями, что помладше. Свежий воздух солнечной зимы. В курилке уже прилично народа. Но кто они все? Просто очередные тени, блеклые голоса, что нечётко звучат на репите в моих ушах. Разговоров не разобрать. Становлюсь в стороне, закуриваю.

Сегодня январь, семнадцатое число. Уже четвертый день, как закончились каникулы. Уже как четыре дня я думаю о его смерти. Это случилось внезапно, под Новый Год, когда все сидели по домам, отмечая праздник повышения налогов и новых правил против людей.

Его звали В.Д. В моей жизни он появился сразу после поступления. Его пары проектной деятельности неизменно стояли первыми двумя по средам.

Он – старик, выходец М-и. Бывший талант изобразительной культуры, а теперь и бывший педагог. Первое, что я никогда не забуду – его лицо. Выразительные глубокие глаза, нос крючковатый, тонкие губы; Седые волосы, аккуратно подстриженные под зачес назад. Весь общий образ рождал в голове слово «Филин». Так я звал его среди одногруппников и друзей, которым рассказывал про него. Филин был выдающейся личностью. Спокойный, рассудительный. Не проходило много времени, чтобы он не сказал, что-то остроумное, доброе. Все, кто с ним общался – любили его.

Я и Филин очень быстро подружились. Буквально с первых пар. Все последующие два года я был ответственным учеником. Много рассуждал на разные темы, спорил, отстаивал свои конструктивные решения. Филин ценил это. Он стал мне больше, чем просто учитель; мой духовный отец. Я люблю этого человека как сестру, брата, отца и мать. Так иногда бывает….

Филин должен был вести у меня все основные проекты вплоть до выпуска. Так я решил. Этот человек заронил в мою голову зерно великого.

Первый удар случился, когда ему пришлось уволиться. Филин в молодости много куролесил, поэтому к старости остался с одним лёгким, да и оно уже барахлило. Ещё долго я не хотел мириться с его увольнением, но Филин обещал навещать меня, и он держал своё слово. Периодически приходил, занимаясь анализом моих работ. Мы много говорили о творческом пути.

Помню последний учебный день перед каникулами. Это было двадцать дней назад. Я сидел на всеобщей истории, когда на мобильный позвонила моя руководительница, уведомив, что Филин сидит в учительской. Он давно не появлялся, поэтому я был безумно рад. Собрав со стола вещи, формально попросил разрешения выйти, но и так мог нагло уйти. Я бежал по коридорам к этому человеку.

Вот он. Чуть бледнее, чем обычно; Чуть худее, чем был. Мы видим друг друга и улыбаемся. Это радостное чувство, когда ты видишь дорогого человека. Странно. Мы так давно не виделись, и я столько всего хотел сказать, но когда момент настал – все слова куда-то улетучились. Просто смотрю на Филина и радуюсь, спрашиваю банальные глупости. Мы пьём чай, болтаем на пустяковые темы. Филин говорит более отрывисто, он много тратит времени на вдох. Через четверть часа говорит, что ему нужно ехать. Я навязываюсь проводить его до остановки. Он не против.

На улице конец декабря. Стоит крепкий мороз. Мы медленно движемся в сторону остановки. На таком разряженном воздухемне становится тяжело говорить. Поэтому всю дорогу мы почти молчим. Изредка поглядываю на его страдальческий профиль. Ещё ничего не понимаю.

Вот мы на остановке, я конкретно замёрз. Хочу поговорить с ним, услышать его дельные тёплые слова. Филин говорит мне, чтобы я бежал обратно в помещение, да и перемена подходит к концу. Я хочу остаться, но он говорит, что мы ещё с ним увидимся после праздников. Я жму ему руку. Поздравляю с наступающим Новым годом. Ухожу.

Перед тем, как перейти дорогу, оборачиваюсь; вижу его печальные глаза, которые пристально смотрят мне в след. Что-то щемящее внутри меня проскальзывает, но стараюсь игнорировать это чувство, не позволяя эмоциям завладеть собой.