Пани колдунья

— Очень необычное воспитание, — пробормотала внимательно слушавшая Лиза; она вспомнила свое безоблачное детство. Отраду, всю в цветах и зелени, слуг, которые лелеяли и баловали красивую и непоседливую девочку, и пожалела Станислава. — Продолжайте, — кивнула она экономке, которая внимательно следила за выражением ее лица.

— Екатерина Гавриловна была чересчур мягка.

Мне кажется, что в конце концов она даже стала получать удовольствие… — Василиса смутилась, — от жестокого обращения во время… я хочу сказать… во время интимных отношений с применением насилия…

Она опустила глаза и даже закусила губу, но упрямо продолжала развивать тему разговора:

— Вы не поймите меня превратно, Елизавета Николаевна. Я вовсе не подглядывала за князем и княгиней и не подслушивала, но на моих глазах происходил процесс превращения чуткой, нежной женщины в равнодушное эгоистичное существо. И при этом подверженное страху. Она могла испугаться сущей ерунды… Вы не представляете, сколько книг я перечитала из этой библиотеки! В основном медицинского характера. Те, в которых описывались болезни человеческой психики, объяснялась их природа и методы лечения… Кстати, в большинстве своем не приносящие никакого результата. Мне пришлось до многих вещей додумываться самой.

— Значит, вас тоже привлекает медицина? — поинтересовалась Лиза.

— Поначалу я стала изучать медицинские книги из желания помочь моей драгоценной крестной, а потом я так увлеклась… Но почему — тоже?

— Потому что и меня увлекла медицина, и я читала медицинские книги и могу рассказать вам кое-что такое…

В это время раздался отвратительный скрип, кто-то открывал дверь в библиотеку, и Лиза, без остановки, как бы продолжая чтение, произнесла:

— Земля Русская, упоенная кровию, усыпанная пеплом, сделалась жилищем рабов Ханских, а Государи ея трепетали Баскаков… Здравствуй, Станислав!

— Заговор мятежников? — проговорил он, усмехаясь. Подошел к Лизе и, не обращая внимания на Василису, обнял жену, по-хозяйски сжав ее грудь. — Я соскучился по тебе, милая княгиня! Представь, я чуть было не загнал своего любимого коня, так торопился к тебе. Ты мне рада?

— Извините, меня ждут дела, — пробормотала экономка и быстро пошла к двери.

— Оставайся, — гнусно ухмыльнулся Станислав, — ты нам вовсе не мешаешь. Не правда ли, дорогая?

11

Что там говорила Василиса о матери Станислава?

Что она в конце концов не только привыкла к садистским наклонностям мужа, но даже стала получать от них некое удовольствие? Неужели такое может произойти и с нею?

Лиза вспоминала случившееся в библиотеке и сгорала от стыда при одной мысли о том, что подумала экономка, с которой у нее стали устанавливаться такие доверительные отношения.

Едва не задушив Лизу в своих объятиях, Станислав слегка отодвинул ее от себя, впрочем, не выпуская из рук, и проговорил:

— Тебе удивительно идет это платье. И новая прическа, которая открывает самые маленькие в мире ушки. Так и съел бы!

Он-таки и укусил ее за мочку уха, и Лиза с тоской подумала, что, если так пойдет и дальше, чтобы скрыть следы любовных ласк дорогого супруга, ей придется, кроме закрытых платьев, надевать на голову платок…

— Мой отец, — рассказывал между тем Станислав, самым будничным образом задирая ее юбки и, к ужасу Лизы, усаживая ее на письменный стол, — никогда никого не стеснялся. Когда он тащил мать в библиотеку, он даже не закрывал дверь. И уж тем более не тушил свечи. Однажды мне удалось подсмотреть все, что тут творилось.

Самое страшное, что он во время своего разговора даже не пытался поинтересоваться, как к происходящему относится Лиза, хочет ли она того, что он собирается с нею проделать. Словно она и не заслуживала никакого объяснения, будто она была его крепостной девкой, с которой собственник-хозяин мог делать все, что ему заблагорассудится.

Он вообще не употреблял никаких слов, которые могли свидетельствовать хоть о каких-то его чувствах к Лизе. Они не любили друг друга, а просто спаривались. Как животные.

Она опять почувствовала ярость, которая подтолкнула ее к сопротивлению. Лиза случайно наткнулась рукой на лежавшее на письменном столе мраморное пресс-папье и опустила его на голову Станислава. К сожалению, из-за невозможности замахнуться как следует да и вложить в удар всю силу она лишь слегка поранила его.

Увидев кровь, ее муженек не разозлился и не испугался, а расхохотался:

— Браво, ваше сиятельство, вы делаете успехи!

Просто удивительно, как стимулирует чувства женщины насилие, примененное к ней. Или то, что она считает насилием. Право, это не одно и то же…

Он по-прежнему крепко прижимал ее к полированной поверхности стола, теперь уже снимая свои дорожные брюки.

— Пусти, мерзавец! — выкрикнула она в тщетной попытке вырваться, но он не обратил на ее крики никакого внимания…

— До чего же я устал, — проговорил Станислав, наконец отпустив ее, — скакал всю дорогу как на пожар. Все мне казалось, еще немного, и я опоздаю к чему-то очень важному. Ты мне ничего не хочешь сказать, княгинюшка?