Паника

– Я тебе верю, – сказал он, немного смягчившись. – Но вот эта машина, – он показал на побитый «Таурус», – числится в угоне.

Дождь лил так сильно, что Хезер не могла ни о чем думать. Лили выглядела очень грустно и слишком костляво – ее футболка прилипла к ребрам.

Коп открыл заднюю дверь патрульной машины.

– Садись, – он обратился к Лили. – Просохни.

Хезер это не понравилось – ей не хотелось, чтобы Лили была рядом с полицейской машиной. Вот чем они тебя брали – были милы, заставляли думать, что ты в безопасности, а затем без предупреждения переворачивали столы. Хезер вспомнила Бишопа, и от этого у нее сжалось в горле. Не только копы использовали такую тактику.

Но Лили забежала внутрь, прежде чем Хезер успела сказать «не надо».

– Может, пойдем куда-нибудь и поговорим? – спросил коп. По крайней мере, он говорил не рассерженно.

Хезер скрестила руки.

– Я в порядке, – сказала она, надеясь, что он не заметит, как она дрожит. – И я не крала эту машину. Это машина моей мамы.

Полицейский покачал головой:

– Твоя мама сказала, что ты ее украла. – Хезер плохо слышала его сквозь шум дождя. Вы неплохо обустроились на заднем сиденье. Еда. Одеяла. Одежда. – Капля дождя скатилась с кончика его носа, и Хезер подумалось, что он выглядит так же жалко, как Лили.

Она отвела взгляд. Ей хотелось рассказать ему, излить душу, объяснить все. И это желание росло, как воздушный шарик внутри ее груди, больно давя на ребра. Но она просто сказала:

– Я не вернусь домой. Вы не можете меня заставить.

– Разумеется, могу.

– Мне восемнадцать, – возразила она.

– Ни работы, ни денег, ни дома, – сказал коп.

– У меня есть работа. – Хезер знала, что выглядит глупой и упертой, но ее это не волновало. Она обещала Лили, что они не вернутся назад, и сдержит свое обещание. Возможно, если она расскажет о маме – о вечеринках и наркотиках, – ей не придется возвращаться назад. Но они могут упрятать маму в тюрьму и отдать Лили в дом к незнакомым людям, которым на нее наплевать. – У меня есть хорошая работа.

И вдруг она поняла – Энн.

Хезер посмотрела на полицейского:

– Я могу сделать один звонок?

Он впервые улыбнулся. Но его глаза по-прежнему были грустными.

– Ты не под арестом.

– Я знаю, – ответила Хезер. Она вдруг так разнервничалась, что ее стало подташнивать. А что, если Энн все равно? Или еще хуже – что, если она на стороне полиции? – Но я хочу сделать один телефонный звонок.

Додж

Додж прошел только полпути в сторону дома, когда небо раскрылось и начал лить дождь. Гребаное невезение. За несколько минут он промок до нитки. Мимо проехала машина. Посигналив, она обрызгала его джинсы водой. До дома оставалось еще две мили.

Додж надеялся, что гроза стихнет, но стало только хуже. Молния пронзала небо быстрыми вспышками, которые окутывали мир в странный зеленый свет. Вода быстро скопилась в канавах, направляя листья и бумажные стаканы к его ботинкам. Он практически ничего не видел – даже встречный поток машин, пока они не приблизились.

Дожд вдруг понял, что он в нескольких минутах ходьбы от дома Бишопа. Он свернул с дороги и побежал. Если повезет, он застанет Бишопа дома и сможет переждать у него дождь или попросить его подбросить до дома.

Но когда Додж вышел на дорогу, он увидел, что в доме у Бишопа темно. Тем не менее он подошел к крыльцу и постучал в переднюю дверь, молясь, чтобы Бишоп ответил. Ничего.

Он вспомнил, что заднее крыльцо закрывается на прозрачную дверь, и обошел дом, пробираясь по грязи. Ударившись голенью о старую газонокосилку и споткнувшись, чуть не упав лицом в грязь, он пошел дальше, ругаясь.

Разумеется, прозрачная дверь была закрыта. Додж весь промок и был так несчастен, что даже подумывал о том, чтобы разбить ее, но затем молния снова пронзила небо, и в эту долю секунды, когда было неестественно ярко, он увидел что-то вроде сарая, наполовину скрытого за деревьями.

На двери сарая был замок, но на этот раз Доджу впервые повезло – замок был немного не на месте. Он зашел в сарай и встал, дрожа, в неожиданной сухости и прохладе, вдыхая запах мокрых одеял и старого дерева, ожидая, пока его глаза привыкнут к темноте. Он ни черта не видел. Только очертания, темные объекты, по-видимому, какой-то хлам.

Додж достал свой мобильный, чтобы подсветить пространство, но батарейка почти села. Он даже не мог позвонить Бишопу и спросить, где он и когда вернется домой. Отлично. Но, по крайней мере, с подсветкой экрана он мог лучше рассмотреть сарай. К его удивлению, там было проведено электричество – на потолке висела простая лампочка, а на стене нашелся выключатель.

Лампочка светила тускло, но это было лучше, чем ничего. Додж сразу же увидел, что сарай был обустроен лучше, чем он сначала подумал. Там определенно было чище, чем на захламленном мусором дворе. Там была табуретка, письменный стол, куча полок. На столе лежала стопка бланков для оформления ставок, размокших от воды, которые держала металлическая черепаха.

Рядом с бланками лежала куча старых видеокассет и записывающее оборудование, дешевый мобильный телефон с оплатой только по факту использования[41].