Паника

Левой рукой держа автомат (правая плохо слушалась его), Рохан затопал в указанном направлении.

Тарарафе обогнал его, закричал «Беги!», повернулся, выстрелил назад, помчался длинными прыжками, как заяц, обогнав Рохана… Тот припустил быстрей, споткнулся и полетел носом в землю. Из глаз посыпались искры.

Когда через мгновение Рохан поднял голову, Тарарафе, пригнувшись, теми же длинными прыжками бежал к нему… Но не добежал. Сбоку, футах в шестидесяти, разорвалась граната, и масаи упал.

Позабыв про пули, Рохан вскочил и бросился к чернокожему.

Он снова ничего не видел, но запомнил, куда бежать. Тарарафе был жив. Молодой человек слышал, как тот шипит и ругается в темноте. Потом щелкнула зажигалка, и в ее тусклом свете Рохан увидел, что нога масаи от середины бедра до колена залита кровью. Огонек погас. Рохан помог Тарарафе подняться. Его страх куда— то пропал. Теперь внуку Рохана Дейна было совершенно наплевать на пули.

— Дай мне ружье! — крикнул он.

— Нет! — Масаи скрипнул зубами и, вцепившись в плечо молодого человека, побежал вперед. Да так быстро, что было непонятно, кто из них ранен.

Но шагов через пятьдесят Тарарафе поубавил прыти. Плечо Рохана, ушибленное прикладом, ныло под тяжестью чернокожего друга. А позади продолжали стрелять. И пули пролетали совсем близко.

— Я здесь! — вдруг раздался рядом голос Джибса.

Американец подхватил Тарарафе с другой стороны, и Рохану сразу полегчало. И двигаться они стали куда быстрее.

— Мы уйдем! — бодро заявил Джибс.

Стрельба позади почти прекратилась. Лишь изредка короткие очереди разрывали тишину.

— У них нет собак! — сказал Джибс. — Мы оторвемся! — но уверенности в его голосе было поменьше, чем минуту назад.

Рохан оглянулся и увидел далеко позади огни фонарей.

— Надо остановить кровь! — прохрипел Тарарафе.

— Давай! — с готовностью согласился Джибс. — Займись! А я пощиплю их сзади…

Странный звук возник где-то рядом. Негромкий, чистый, напоминающий отдаленный зов горна.

Пальцы Тарарафе больно вонзились в плечо Рохана.

— Не двигайтесь! — прошептал масаи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Грохот выстрелов, пойманный наружными микрофонами, прошел через динамики КЦ.

— Все! — сказал полковник, вставая и потягиваясь. — Бичим начал охоту! — В его голосе чувствовалось удовлетворение.

— Вы уверены, что он доведет дело до конца, сэр? ~— спросил Веерховен.

— Бичим? — Полковник засмеялся. — Он как бультерьер: вцепится — не отпустит! И с ним — десять солдат. И, бьюсь об заклад, М'Батта он тоже прихватил с собой! Будь этот диверсант хоть ниндзя, они его достанут!

Веерховен не стал спорить: полковник знает, что говорит.

— Идите спать, лейтенант! — сказал Бейсн. — Завтра будет нелегкий день!

Рихард и на этот раз не стал спорить.

— Джим! — бросил он оператору. — Переводи на себя!

И тоже поднялся.

— Вы идете, полковник?

— Да, — сказал Бейсн. — Минут через десять! Не ждите меня, лейтенант, отдыхайте!

Когда Рихард разделся, лег и погасил свет, он полагал, что уснет сразу. Не тут-то было! Действие стимулятора еще не прошло, и сна — ни в одном глазу! Рихард посмотрел на светящиеся цифры часов: 3.47. Еще какой-нибудь час — и рассветет. Больше на часы он не смотрел. Казалось, прошло довольно много времени, пока Рихард наконец погрузился в дрему…

…Звон стекла разбудил его.

Ничего не понимая, лейтенант сел на постели, бросил взгляд на часы. 4.18! Черт возьми, сколько же он спал?

Но часы говорили правду: снаружи было темно. Рихард снова опустился на подушку…

Вот напасть! От сна опять ничего не осталось. И пульс не меньше ста. Что же его разбудило? Вытянув руку, Рихард щелкнул клавишей бра. Лампочка вспыхнула очень ярко… И тут же погасла. Перегорела. Перед глазами Рихарда плыли розовые круги. Черт! Придется ему встать.

Он поднялся. Но не успел он сделать и двух шагов, как острая боль пронзила ногу.

Вскрикнув, Веерховен шагнул назад… и боль обожгла вторую ногу!

Змея! Черт возьми! Так он и знал, что змеи здесь все-таки есть! Надо же, как не везет! Надо срочно позвонить доку!

Осторожно отойдя к противоположной стене (черт возьми! боль в ногах была ужасающей!), Веерховен обошел опасное место и вдоль стены подобрался к выключателю. С бешено колотящимся сердцем (яд уже действует?), взмокший от пота, Рихард наконец зажег свет. И осторожно повернулся.

Никаких змей на полу не было. Он наступил на стекло.

Рихард рассмеялся. Он испытал огромное облегчение. И порезы на подошвах сразу стали меньше болеть. По крайней мере, теперь он знал, что его разбудило. На полу, среди осколков оконного стекла (Бог знает, почему он оставил это окно закрытым — здесь же нет москитов!), лежала мертвая маленькая сова.

Обойдя осколки, Веерховен вернулся к постели и сел. Осмотрев собственные ноги, он убедился, что все не так страшно. Два пореза, чистые и неглубокие. Ерунда! В разбитое окно вливался свежий прохладный воздух.

«Ночи здесь замечательные!» — подумал Веерховен, глядя на блестящие в электрическом свете листья снаружи.

Дерево росло прямо у окна. И зеленая лиана обвивала красно-коричневый ствол. Это на ее листья падал свет.