Паника в Борках

Уж не приедет ли за ней та золотая карета с лакеями на запятках, о которой в детстве так часто говорила ей мать? Нет! Время сказок прошло! Одинокая, но счастливая, беззаботная жизнь в лесу кончена! Что даст ей завтрашний день и будет ли он к ней милостив?

— Послушай-ка, мама!

— Что, моя милая?

— Ты говорила, что у тебя есть настойка из заповедных трав, которая даже умирающему может продлить жизнь, а больному дает силу: дай мне ее; я хочу попрощаться с лесом!

Молча достала старуха пузырек и, накапав в воду несколько капель, подала Наташе.

— Только не уходи далеко, — сказала она поднявшейся с постели девушке.

От дерева к дереву, с полянки на полянку переходит Наташа. Не узнают ее ни птицы, ни звери, ни даже само красное солнышко.

Безысходной тоской покрылось прелестное юное личико, из голубых глаз жемчужными нитями льются слезы. Вот обхватила молодую березку, — сама такая же белая, нежная, стройная, а с дрожащих уст полился ряд нежных прощальных слов..

— Прощай, мой лес… Я не забуду твоей ласки и привета. Не разучусь понимать твоего шелеста, шума и шороха. Мне никогда не будет страшна твоя таинственная гуща. Не забуду твоих ласковых встреч, не умолкнет в ушах колыбельная песня, которой убаюкивал ты меня, малютку, подвешенную в люльке к твоим могучим ветвям. О, мой лес дорогой! Заменят ли мне тебя люди? Прощай, прощай! Но не забывай меня, как не забудет тебя влекомая куда-то судьбой Наташа!

Крепко обняла березку, поцеловала и просит передать поцелуй всему лесу.

Точно в ответ поднялся ветерок, качнул принявшую поцелуй березку и побежал по всему бору.

Закачались, зашумели деревья, передавая поцелуй друг другу.

А Наташа упала и целует цветы, траву, землю…

— Прощайте, прощайте!

До вечера оставила ее в лесу старуха и только с закатом солнца пришла за ней. Понимала старая, что ее питомица меняет любимый верный лес на неизвестных, часто злых и жестоких людей. Что беззаботная жизнь отошла, надвигается неведомое.

Гадание предсказало ей смерть кого-то из живущих в доме. Но об этом молчите, цветы, не шелести, верный лес. Пусть наговоренная для нее и Василия вода почернела, шу-мить и бурлит, лишь бы не знала Наташа.

Худой знак!

* * *

К вечеру поднялась непогода. Лес грозно сердито шумит.

Глухой тропинкой пробирается группа людей. В руках у них носилки, Впереди лорд Тольвенор, рядом с ним Карвер, за которым шаг в шаг неслышно ступает Кай-Тэн. В избушке чуть брезжит свет. Там все готово к отъезду; подорожному одеты больной и чуть живая Наташа.

Старуха, сидя в темном углу, крепко держит в руках сову и кота. Время для них мучительно тянется.

Вот тихий стук.

— Все ли готово? Выходите скорее!

Больного осторожно положили на носилки и двинулись обратно. У опушки ждет закрытый автомобиль. Осторожно ступают ради больного. Лес сердито хлещет их ветвями, путает ноги травой, точно хочет остановить, отнять свою Наташу.

Кай-Тэн отстал.

Не отошли и четверти версты, как раздался оглушительный взрыв, разбудивший в лесу многократное эхо. К небу взвился красный огненный столб, порывом ветра разорвался на части, и полетели высоко вверх разноцветные шары. Взрыв был так силен, что его слышали даже в отдаленных Борках, а село Богородское всполошилось от мала до велика.

С высоты колокольни раздается тревожный набат, далеко разносимый подхватившим его ветром. Народ высыпал на улицу, молчаливо смотрит на невиданное разноцветное зарево. Повторяющееся взрывы вскидывают головешки, светящиеся цветным огнем.

Ветер по временам доносит запах серы. Никто не трогается на помощь; все знают, что это горит колдунья. Ей помогут, если нужно, черти, а крещеный люд стал против ветра с иконами и молится, чтобы село миновала беда.

* * *

Оглянулась на взрыв и заплакала Наташа, но крепко держит ее за руку лорд. Ахнула понявшая все старуха и с воплем бросилась назад к горящему дому. Избушка вся в пламени, но там у нее запрятаны деньги. Без страха бросилась внутрь. Не отстал от нее и черный кот. Крыша затрещала и рухнула… Разом упал ветер. Тихо, как свеча, горела избушка…

Утром вдали боязливо толпился народ… От пожарища несло гарью и серой… Набожно крестились старушки… С тех пор никто не приближался близко к пожарищу, боясь наложенных чар. Постепенно на него нанесло песка и прозвали его «Зачарованный курган».

ЭПИЛОГ

Порывистым движением Леруа бросил недокуренную сигару в камин[6].

— Я говорил вчера о вас с министром, г. Зенин, — начал он, прохаживаясь взад и вперед по кабинету. — Ваше назначение на пост инспектора Surete обеспечено. Поэтому я думаю, что предоставляя вам расследование по делу об убийстве барона Начесси, я не превышаю власти. Остались, собственно, формальности…

Огонек радости вспыхнул в грустных глазах Зенина; тяжелый, мучительный период вынужденного бездействия, необеспеченного завтрашнего дня подходил к концу. Кроме того, ему представлялась возможность выполнить свое решение — предать в руки правосудия эту шайку, причинившую столько огорчений ему и его близким.

— Я не знаю, чем и как благодарить…

Решительный жест Леруа не позволил ему окончить начатой фразы.