Паника в ложе "В"

— Вы знаете, что внутри? — спросил он.

— Догадываюсь, — ответил Нокс.

— Сначала вестибюль с кривыми зеркалами. Оттуда проходят в центральную часть сооружения по мосту, где внезапные порывы ветра надувают женщинам юбки.

— Неужели в наши дни людей еще развлекают столь изысканными шутками? — удивился доктор Фелл. — В 1893 году это считалось верхом остроумия и, возможно, производило определенный эффект еще в 20-е годы нашего столетия. Но сегодня, когда столько женщин носят джинсы или слаксы, шутка теряет смысл. Нам сюда?

— Да. Не доставайте деньги — я покажу значок, и нас пропустят. По мосту нам незачем проходить. Подождем в вестибюле, маэстро! Не хочу медлить, если понадобятся решительные действия.

— Какие именно? — осведомился Нокс.

— Думаю, скоро увидите. Теперь вверх по ступенькам, мимо этого чучела с головой из папье-маше.

Группа молодежи побежала с площади, спасаясь от грозы. Но аттракционы продолжали работать. Огни «чертова колеса» вертелись в вечернем небе; веселая музыка карусели смешивалась с воплями, доносящимися с американских горок, когда вагонетки ныряли вниз.

В центре площади стояла фигура, казавшаяся знакомой. Присмотревшись, Нокс узнал полицейского Полсона в штатском.

— Добрый вечер, лейтенант. Здравствуйте, джентльмены, — проговорил Полсон уголком рта. — Поблизости вы можете увидеть кое-кого из ваших знакомых. Но, за исключением Усталого Уилли, это дамы.

— Бог с ними, с дамами! Вы видели Джейкобса или Клиффорда?

— Нет, лейтенант, они еще не прибыли. Собираетесь в «Сумасшедший дом»?

— Только в вестибюль. А теперь заткнитесь и смотрите в оба.

— О'кей, сэр. Я думаю…

— Не думайте, а выполняйте!

Пройдя за занавесы, Нокс, лейтенант и доктор Фелл очутились в довольно тесном холле с кривыми зеркалами, в которых они выглядели при тусклом свете порождением ночного кошмара.

В «Сумасшедшем доме» были и другие посетители — издали доносились приглушенные голоса, шаги и негромкий стук. Но больше никто не входил, так что в зеркальном вестибюле они оказались одни.

— Должен признаться, — заметил доктор Фелл, — что этот род развлечений никогда не вызывал у меня приступов веселья. Моя фигура, не говоря уже о лице, настолько чудовищна сама по себе, что нет нужды в кривых зеркалах, дабы пугать ею детей.

— Ладно, маэстро! — прервал его лейтенант Спинелли. — Давайте начнем.

— Что именно?

— Мы разобрались во всем, кроме роли, которую играла миссис Нокс. Что имела против нее леди Северн?

— Я уже говорил вам, что не знаю и не могу догадаться, — ответил доктор Фелл. — Но раз мы решили, что ее роль в любом случае невинна, то имеет ли это значение?

— Может, и нет. Разве только чтобы не оставалось белых пятен… Кстати, о белых пятнах, мы так и не выяснили детали прелюдии. Я имею в виду происшедшее на корабле в январе. Джон Фосдик, или Лютер Маккинли, вел себя там весьма странно — выстрелил из револьвера, как вы утверждаете, не намереваясь никому повредить. Что все это означало?

— Сэр! — воскликнул доктор Фелл. — Марджери Вейн мертва, и Джон Фосдик также мертв. К какому бы выводу мы ни пришли, это останется всего лишь предположением.

— О'кей, маэстро. Долой предположения! Давайте уточним то, что можем.

— Что касается событий на лайнере, джентльмены, то единственно важный момент — состояние, в котором пребывала мисс Вейн. Спустя три месяца и при совершенно иных обстоятельствах это состояние привело ее к гибели. Оно формировалось буквально на наших глазах, — Доктор Фелл посмотрел на Нокса: — Вы там были и должны это помнить.

Нокс помнил.

Он уже не видел кривых зеркал, не слышал музыку карусели и крики на американских горках. Мысленно перенесясь на «Иллирию», Нокс видел перед собой курительную и спортзал, слышал свист ветра, ощущал под ногами качающуюся палубу и живо представлял лицо Марджери Вейн.

— Ее состояние беспокоило меня уже тогда, о чем я, вероятно, упоминал, — продолжил доктор Фелл. — Мисс Вейн вошла в курительную, слегка растрепанная из-за ветра на палубе, и заявила, что видела призрак. Когда я спросил, чей призрак, она сначала попыталась уклониться от ответа, но позже, когда я повторил вопрос в спортзале, сообщила, что это был призрак Эдама Кейли. Она якобы видела его стоящим у трапа на шлюпочную палубу, в старой шотландской шапочке, которую он обычно носил. Призрак не произнес ни слова, но протянул руку, словно собираясь к ней прикоснуться.

Я не мог в это поверить. Для мисс Вейн Эдам Кейли был слишком давним воспоминанием, чтобы его появление расстроило ее даже во сне. У нее на уме было нечто иное — куда более близкое к современности и пробуждающее бурю эмоций.

Кого или что видела леди Северн, если она видела что-то вообще? Возможным ключом к разгадке снабдил нас, случайно или намеренно, молодой Портер, упомянув имя Джона Фосдика и поинтересовавшись, что с ним стало. Леди заявила, что не помнит никакого Фосдика, с такой горячностью, которая вызвала бы подозрения у любого тупицы.