Панихида по создателю. Остановите печать!

На этот раз директрисе школы трудно было поверить, что девушка не видела и не слышала ее. Но она тем не менее продолжала идти дальше. Пораженная, мисс Стракан остановилась, не зная, что делать. Обидеться или еще больше перепугаться. Кристин либо страдала лунатизмом, либо попросту сошла с ума от ужаса жизни в замке и причуд его хозяина. И тут ее сердце оборвалось, потому что при мысли о Гатри она вдруг ясно увидела – и это было озарением, пронзившим ее подобно молнии, – черты лорда в Кристин. Многие сплетни о них порождались тем фактом, что в девушке не находили ни малейшего семейного сходства с Гатри. Но сейчас Кристин стремительно уходила от нее и так энергично, словно способна была в этот момент легко одолеть вершину Бен-Кайли, не глядя ни влево, ни вправо, а устремив взор в пространство перед собой, с мертвенно-бледными щеками, на которых выступали лишь небольшие пятна румянца, а губы шевелились в молитве или декламации. Точно так же, словно одержимый, прошел бы мимо сам Гатри. И к нему можно было обратиться, но только черта с два он бы ответил и вообще заметил ваше присутствие.

Такого рода открытие, как то, что сделала мисс Стракан, возразит мне здравомыслящий читатель, не принял бы во внимание ни один серьезный суд. Его списали бы на болезненную фантазию женщины, оказавшейся в весьма затруднительных обстоятельствах, чья голова, к тому же, заведомо полна предубеждениями и скандальными слухами о семействе Гатри. Но в одном мы с вами можем не сомневаться – она сама была настолько поражена увиденным, что больше даже не пыталась остановить Кристин, а лишь стояла и наблюдала за ней, пока та окончательно не скрылась из вида среди деревьев и за пеленой дождя. И какой же растерянной должна была почувствовать себя мисс Стракан, если ветер все усиливался, сгущались ночные сумерки, а тропа становилась до такой степени скользкой, что пробираться по ней было под силу уже не просто идеальному спортсмену, а скорее олимпийскому чемпиону! Ферма, где когда-то ее с удовольствием угостила бы чашкой чая миссис Гэмли, стояла теперь заброшенная, а с уходом Кристин, находившейся явно в полубезумном состоянии, в большом доме оставались только Гатри, Таммас и этот подозрительный тип Хардкасл со своей старой и во всем ему покорной женой. Мрачная таинственность древнего замка манила к себе из безопасного кабинета в школьном здании Кинкейга, однако сейчас мисс Стракан не слишком привлекала перспектива туда направиться. Можно представить, как она проклинала себя за решение совершить поездку объездным путем! Но только теперь толку от этого было чуть. Как высказался бы по этому поводу начальник станции, перед ней открывались три варианта дальнейших действий: она могла оставаться на месте или продолжить путь, чтобы наверняка сломать себе шею, к чему явно стремилась Кристин, или же преодолеть робость, добраться до замка и попытаться воспользоваться сомнительным гостеприимством Рэналда Гатри. Бедняжка понимала, насколько ужасным был замок, если маленькая Айза Мердок в страхе бежала оттуда, и потому она почти уже отважилась, несмотря на все трудности, перебраться через перевал в долину Мерви. Но в итоге здравый смысл возобладал, и мисс Стракан вернулась к велосипеду, чтобы направиться к большому дому, презрев пересуды городских кумушек о том, как страшен Гатри со своим «черным глазом», со шпагой и мрачной галереей.

Но затем она вновь обратила внимание на домашнюю ферму и заметила, каким просторным был чердак дома. Джорди и Элис часто там спали, что маленьким шалунам очень нравилось, забираясь наверх по приставной лестнице, ведущей туда со стороны скотного двора. Не исключено, подумала она, что Гэмли оставили там набитые соломой тюфяки для ночлега, и если бы ей удалось проникнуть на чердак, ничто не помешало бы дождаться рассвета. Тем более, как опытная путешественница по Шотландии, она всегда имела при себе про запас пару пачек шоколадного печенья. Мисс Стракан поставила велосипед в амбар и взобралась на длинный и скользкий сейчас камень, на который опиралась лестница. Подергав дверь чердака, она обнаружила, что ее, конечно же, никто не потрудился запереть. Тюфяки тоже оказались на месте и выглядели необыкновенно удобными и сухими после штормового ветра с дождем, бушевавшего снаружи. «Мне уж точно будет уютнее здесь одной, чем в компании с сомнительными обитателями Эркани», – подумала мисс Стракан.

Промокла она до нитки, хотя надела в дорогу самый свой плотный плащ, и, отойдя в дальний конец скудно освещенного чердака, начала раздеваться. Она уже почти обнажилась, как рассказывала потом сама (а мы обратим внимание, что ни в одной сплетне, циркулирующей по Кинкейгу, не обходится без наготы), когда на чердаке вдруг сделалось совсем темно. «Должно быть, ветром захлопнуло дверь», – подумала мисс Стракан, но, повернувшись, увидела в проеме ужаснувший ее мужской силуэт на фоне все еще более светлого неба. И сразу же узнала худощавую фигуру – Гатри собственной персоной.