Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта

В конечном счете оргкомитет сдался и скрепя сердце позволил The Paul Butterfield Blues Band выступить на ньюпортском фолк-празднике. Однако первое же их выступление, состоявшееся в субботу, 24 июля (на третий день фестиваля), привело к скандалу. Алан Ломакс недовольно наблюдал за тем, как на маленькую сцену блюзовой «мастерской» выгружались батареи колонок и усилителей. Когда Ломакс вышел к микрофону, чтобы объявить выход 22-летнего Баттерфилда сотоварищи, его сарказм был очевиден. Звукорежиссер Пол Ротшильд рассказывал, что Ломакс вспомнил «прекрасных блюзменов, которым приходится находить себе старую коробку от сигар, прикреплять к ней палку, цеплять струны и сидеть под деревом, исполняя блюз для самих себя», после чего перешел к сути дела: «Сейчас вы услышите группу молодых ребят из Чикаго с электрическими инструментами. Давайте посмотрим, умеют ли они вообще играть на такой аппаратуре»^[3]. Когда Ломакс сошел со сцены, ему пришлось пройти мимо Гроссмана, который недовольно бросил: «Это была хрень какая-то, а не представление группы, Алан!». Ломакс отпихнул Гроссмана, и в следующий момент вся благовоспитанная публика увидела, что «двое дородных седовласых мужчин»^[4], сцепившись, начали кататься в пыли. Но, как показали дальнейшие события, это был лишь первый порыв надвигавшейся бури.

Главную интригу фестиваля представляло выступление Боба Дилана. Среди зрителей ходили самые разные слухи о местонахождении народного фолк-героя и о той программе, которую он представит зрителям. «Круги возбуждения пошли среди молодых городских любителей фолка; домыслы висели над фестивалем, будто облако амфетаминового газа», – вспоминал Бойд. Впрочем, беспокойство любителей фолка вполне можно было понять – Боб уже долгое время отказывался «шагать в ногу» и подавал в окружающую среду довольно странные сигналы.

«Не следуйте за вождями»: Дилан уходит в уклонизм

К концу 1963 года Дилан был признан новым лидером фолк-движения, новой надеждой идеологов протеста и борцов за мир; он был поэтом-лауреатом, к ногам которого сыпались всевозможные награды и почести. Однако, получая в декабре награду за свои заслуги от Чрезвычайного комитета гражданских свобод (Emergency Civil Liberties Committee), он обрушился на зрителей с язвительной речью, сообщая, что «это мир молодых», что аудитории следует «быть на пляже», вместо того чтобы просиживать свои штаны на этом официальном мероприятии, и (намекая на возраст и лысины присутствующих) объявил, что хотел бы увидеть в зале людей с волосами. Разразился скандал, и Дилану пришлось извиняться за свое поведение в открытом письме. Письмо, однако, больше напоминало не извинение, а обещание продолжать в том же духе: «Я автор и певец слов которые я пишу я не рупор и не политик / и мои песни говорят за меня потому что я сочиняю их / в одиночном заключении своего сознания и мне не нужно справляться ни с кем / кроме смг себя»^[1]. Подобный выплеск можно было бы списать на лишнюю рюмку или приступ дурного настроения и не беспокоиться – коль скоро новые пластинки вспыльчивого музыканта продолжали соответствовать духу протестного движения. Однако вскоре он начал обозначать свой уклонизм не только в письмах, но и в песнях.

Боб Дилан (1964): «Я не хочу больше сочинять для людей. Понимаете – быть рупором. Я хочу писать изнутри» ^[6].

В августе 1964 года, после серьезного, правдивого и безжалостного альбома "The Times They Are A-Changing", Дилан выпустил довольно легковесную и, казалось, нарочито неряшливую пластинку "Another Side Of Bob Dylan". После всех своих сердитых и злободневных песен Боб зазвучал неожиданно лирично, весело и чудно. Новые песни отражали новые увлечения Дилана: психоделический наркотик ЛСД, группа The Beatles, а также немка по имени Криста Паффген (известная как Нико) – Боб провел с ней приятный отпуск в Европе. Битлы, с которыми Дилан познакомился лично вскоре после Нико, уже давно поражали его своими песнями. Несколько лет спустя он заявлял, что The Beatles «делали то, чего никто не делал. Их аккорды были дикие, просто дикие. А их вокальные гармонии оправдывали все это… Я знал, что они показывают направление, в котором должна двигаться музыка»^[7]. Влияние был обоюдным: теперь не только Джон Леннон по совету Дилана начал «прислушиваться к словам»^[8], но и сам Дилан внял призыву "I Want To Hold Your Hand". Открывая свой новый альбом, он сообщал: «Все, что я хочу – дружить с тобой».