Панк-вирус в России

А: Ну, не знаю. Слова были всякие. Такие там: "По морде дали" (смеется). Настроение какое-то. Идешь по улице — сидит сука за окном, смотрит на меня. Камнем стекло вышибешь. Настроение у меня в то время было очень агрессивное. Я ходил по улицам, и не то чтобы мечтал кому-то рожу набить, а ждал, пока меня кто-то спровоцирует. Или про девок. Тематика была самая простая.

О: А где вы играли? Клубов же тогда не было.

А: Были кафе разные. Были концерты в разных ПТУ, Домах Культуры.

О: С какими группами вы играли?

А: С "Young Guns" (смеется). Половина групп, с которыми мы играли, не существует давно уже.

О: Расскажи о духе группы.

А: Время было легендарное. Я с моей подружкой снимал квартиру на Ленинском проспекте. На кухне было не пройти — бутылки стояли в 3 этажа. Постоянно тусовались какие-то люди. Например, приезжает ко мне мой друг Сучок, вместе с которым мы играем, и делает какую-то гадость. Начинается не то, чтобы избиение Сучка, а какая-нибудь бутылка летит в голову. Сучок убегает по лестнице от меня. Все держат меня. Я вырываюсь. Босые ноги режу об осколки, бегу за ними по лестнице. Вся лестница в крови вокруг…

О: Какие люди ходили на концерты?

А: В большинстве своем, друзья. И друзья друзей. В Севастополе висели афиши — там, вообще, незнакомые люди ходили. В подмосковных городах — им лишь бы электрогитары привезли — кто угодно пойдет на концерты.

О: Почему в тот момент вам Панк-рок был ближе других стилей?

А: Не то, что ничего другого не умели. Я, когда, музыку начал сочинять, в основном, это были мелодичные рок-н-рольные вещи. Не знаю… Хотелось Панк-рок играть. Трудно сказать, почему.

Я мотался по стране по всей. И когда происходили разные фестивали, я пристраивался ко всяким группам, вместе джемы играли в то время — и с Андрюшей Пановым в Питере замутили в рок-клубе на Рубинштрассе, не говорю уже про разные Крымские вечеринки (фестивали).

О: Расскажи о Гурзуфском фестивале.

А: Это был первый официально объявленный Панк-рок Фестиваль. Мы там были. Приехала куча музыкантов. Приготовились — не было ограничений, кто будет играть. Там все могли играть. У тебя есть группа — приходи, играй. И, естественно, куча панков со всего Союза слетевшихся в курортный городок… Я удивляюсь, что в то время эта история не нашумела. Это было просто массовое убийство. Люди (хипии, панки), собравшиеся вместе, устроили лагерь на скалах. Естественно, куча панков по всему городу — всем намозолили глаза. Кто деньги аскает, кто пьяный ходит. Везде ирокезы, мат, портвейн. И крымские власти решили это дело, мне кажется, прикрыть, вызвали подмогу. Как потом оказалось, это был Запорожский ОМОН в полном составе — куча подготовленных убийц профессиональных. У ребят никаких шансов, вообще, не было ни на что. Хотя они очень бодро себя вели — такая дружба, поддержка. "Ребята, давайте, арматуру выламывайте…" Люди по городу попадаются уже с перекошенными мордами, в крови все. В общем, паника какая-то ощущается, и люди вместе начинают собираться. Народу было меньше, чем 1000, но больше, чем 200 (Я в цифрах смутно ориентируюсь). Может, 500 человек было, я не знаю. Куча. И все как-то объединились и решили хотя бы защищать лагерь, а там уже отбиться и отстоять это дело. Даже закоренелые пацифисты взяли колы в руки. В общем, старались это дело отстоять, потом началось средневековое какое-то побоище. Гул стоит, лязг, арматура бьется, и кастеты, визг. А — а — а. Бж — бж — бж. Из толпы какие-то люди выскакивают. Люди какие-то падают с обрывов. Крики — визги. С палками каким-то, с арматурой люди в гущу вбиваются, потом из этой каши какой-то выбежит, смотрит: "Жубы цэлы". Смотрит — каша во рту уже. Дальше туда бежит. Даже беременная девушка, хиппушка, камушки собирает. Я говорю: "Бросай скорее свои жалкие камушки. Вот там виднеется пансиона, беги скорее туда". Потому что я понял, это все — пиздец. Полное убийство. И в итоге, все так и поступили, но слишком поздно было. Потому что там — подготовленная армия. В общем, лагерь весь разрушили. Со мной был человек, который как раз пришел из армии, из Афганистана, воевал на танке. Он говорил "Я, вообще, в своей жизни не видел ничего страшнее, потому что в Афганистане понятно: враги, душманы — понятно, убиваешь. А здесь не понятно, что. Какое-то убийство".

Угол там тоже был со мной, кстати. Метался с палкой. Я тоже героического духа преисполнился, но думал, метнуться, может, кому-нибудь переебать по черепу. Люди лежали трупами, скатывались со скал. Парень, который пришел из армии, говорил мне: "Туда побежал заяц. Это мне какой-то знак свыше. Он побежал по виноградникам — надо бежать туда". Мы побежали, и за нами побежало человек 20 туда. Люди, которые поняли: "Это все". Мы побежали, и с высоты уже смотрели, как остальные убегают в сторону того пансионата, который я свое время девочке посоветовал. Надо было видеть — солнце, жара. Нестройной толпой бегут все эти панки — хиппи. Бегут, спотыкаются, друг на друга налетают, валятся. А сзади — отряд подготовленный бежит — спортивным шагом, добивают тех, кто упал.