Паноптикум. Книга первая. Крах

Услышав имя человека, с которым ей приходилось общаться лично, Рамина удивилась и хотела сказать что-то вроде «не может быть», как внезапно заиграла громкая музыка. Это был знак посетителям, что опера сейчас начнется. Зал стих, а прожекторы, расположенные за хрустальным потолком, ударили ярким светом по сцене, создавая живой теплый свет. На подмостках, тем не менее, ещё был спущен занавес. Немного погодя, он поднялся, когда быстрый темп музыки сменился мелодраматичными нотами.

Декорации, установленные на сцене, передавали атмосферу высокого кабинета, по которому, держа руки за спиной, задумчиво расхаживал актер, играющий роль Девятого Императора Мартина Храброго. Хмуря брови, он резко остановился и приподнял подбородок, вглядываясь куда-то вдаль. Вопрошающе, но с достоинством величайшего монарха, актер повернулся к аудитории и запел:

Аль помнит кто, какая мне досталась Родина?
Где ветеран был посрамлён за то, что пролил кровь,
Служа своей Отчизне.
Где яд предательства в Сенате и Тиберий
Лишили патриотов смысла жизни.
Тиберий сдох. Такой слуга Империи не нужен.
Забыт на веки вечные людьми — друзьями и врагами,
И даже теми, кому он просто равнодушен…

Рамине понравилось, как пел актер — император, одетый в старую военную шинель. Грациозно расхаживая по сцене, актер поражал своим театральным изяществом. Каждое его движение было выверенным, но в то же время столь легким в исполнении.

Вибрация от интегратора отвлекла полковника от вступительной арии. Чтобы не мешать остальным зрителям, Орокин отдал команду интегратору, проведя пальцами правой руки по левой ладони. Бесшумный механизм выдвинул из левого рукава небольшую панельку. Взяв её двумя руками, он посмотрел на экране номер вызывающего абонента. Номер был незнаком. «Стоит ли отвечать», — подумал полковник, наблюдая, как актер — император начинает вытанцовывать в новых декорациях сената.

Запустив определенную программу выделенной для этого кнопкой, полковник отследил звонок. «Кайрекс — сити, — прочитал полковник. — Интересно, кому я понадобился в этих трущобах…» В кайрекс — сити проживала многочисленная обслуга дворца и трех загородных резиденций Императорского Дома, поэтому полковник все же запустил программу «чат — синтезатор», которая считывала введенные с клавиатуры данные и озвучивала их входящему абоненту роботизированным голосом.

«Слушаю», — написал полковник, используя виртуальную клавиатуру интегратора. Программа переформатировала ответ звонившего полковнику абонента из голосового сообщения в буквенный вид: «Вам грозит опасность, полковник. Срочно покиньте пределы метрополии. Тем самым вы спасете свою жизнь». Прочитав эти строки, полковник не повел бровью, однако внутренне сильно удивился полученному сообщению. Окинув взором продолжающееся на сцене представление, он коротко написал: «Кто вы?». «Это неважно, — пришел ответ, — в гранд — оперу уже выехали пять машин и два автобуса, набитых Спектраторами. Если вы не поторопитесь, вас схватят и подвергнут пыткам. У них на вас есть дело, в основу которого легли показания Николаса Вайса, которые он подписал собственной рукой…»

«Это похоже на методы Алана», — стал размышлять про себя полковник, не веря в то, что глава Спектрата решил пойти с ним в открытое противостояние. Орокин ожидал, что что-то подобное может произойти года через два — три, но чтобы сейчас? «Или, может быть, это всё розыгрыш?» — подумал полковник, оглядывая выходы из оперного зала. Признаков какой — либо подозрительной активности не было, но Уэйн всё же решил сходить в уборную.

— Я на минуту, — прошептал он на ухо Рамине, внимательно наблюдавшей за действием, разворачивающимся на подмостках.

Попав в фойе, полковник первым делом осмотрелся, аккуратно выглядывая из — за колонн. Но в фойе всё было спокойно — одинокие официанты, облаченные в красные ливреи, угрюмо протирали столики после гостей. Два охранника непринужденно болтали между собой, покатываясь по очереди со смеху.

Полковник немного расслабился и собрался, было, уже возвращаться в зрительный зал, как вдруг прилегающую к опере улицу озарили беззвучные мигалки, чьи красные цвета были характерны для машин тайной полиции. Прильнув к матовому стеклу, Орокин насчитал пять машин и два автобуса Спектрата, которые блокировали площадь перед зданием, в котором он находился. «Как и предупреждал незнакомый доброжелатель… — подумал про себя Орокин, лихорадочно соображая, что делать дальше. — Рамина… Нужно спасать её тоже… Ей явно уготована разменная роль, коль операцию решили провести в таком публичном месте, как гранд — опера… Значит, нужна максимальная огласка, за которую прокурор сможет запросить высшую меру…»