Паноптикум. Книга первая. Крах

Патрик Мендоза сам был недоволен планом предстоящей операции, тем более что командование основными силами РНА в Иерихоне на это время переходило к Акселю Кларку, которого Мендоза крайне недолюбливал. И если бы не личная просьба Альберта Прайса, то Патрик ни за что бы не согласился лезть в ядерное пекло.

— Что ты предлагаешь? — спросил Патрик, отмечая решительность во взгляде своей сестры.

Кристина, взяв брата за руки, отрицательно покачала головой.

— Я ничего не предлагаю Патрик, — ответила она, — но у нас есть целая ночь, чтобы вместе поразмыслить над следующим ходом… Нашим ходом, мой любимый брат…

Глава 4. Падение «Гипериона Прайма»

Художник Делакруа стоял в просторных апартаментах доктора Грэма, что располагались в пентхаусе высотки, подвал которой представлял собой лабораторный комплекс, где ранее работала Рамина Джоши. Взяв в руки пульт управления квартирой, художник выбрал опцию «эффект подсветки», после чего пространство гостиной наполнилось приятным мягким светом. Расставив предметы интерьера согласно задуманной композиции, художник подошел к прозрачному стеклу. Панорама ночного города всецело захватила созидательный ум мсье Делакруа.

— Ах, голубчик, — за спиной художника раздался знакомый, но немного взволнованный голос доктора Зигфрида Грэма, — извините, что заставил вас ждать, но, поверьте, милейший, у меня очень много работы. Надеюсь, темное время суток не испортит задумку вашего художественного гения?

— Ну что вы! — воскликнул Делакруа, повернувшись к хозяину апартаментов. — Наоборот, сумерки лишь удачно подчеркнут свет науки, носителем которой вы и являетесь, уважаемый доктор Грэм.

Это был его первый заказ за последние два месяца, поэтому лесть художника лилась из его уст такой слащавой патокой, что Зигфрид даже немного покраснел и горделиво закивал головой тому, кто дал ему весьма точную, в его же оценках характеристику. Как небезосновательно отметил про себя мсье Делакруа, в период политических неурядиц тяга к искусству у населения изрядно ослабевает, в отличие от тяги самого художника к изысканной и разнообразной пище.

— Возможно, вы правы, мсье Делакруа, — напыщенно надув щеки, произнес Грэм. — То, что теперь знаю я, перевернет законы не только биологии, но и даст ответы на философские вопросы, касаемо материальной основы личности человека…

— Да? — художник, не спеша, расставлял треногу. — И что же, по — вашему, является материальной основой личности?

Зигфрид возбужденно рассмеялся.

— Делакруа, вы не понимаете! — лихорадочно затараторил он. — Это пустое заблуждение рассуждать подобным образом! Сознанье человека, даже в биологическом понимании не является закрытой системой…

Откашлявшись, доктор Грэм посмотрел по сторонам и немного угрожающим тоном продолжил:

— Представьте, мсье Делакруа, что есть нечто, что способно на своё усмотрение менять вашу личность, заменяя настоящие фрагменты воспоминаний ложными.

Но художник думал совсем о другом, поэтому предложил Зигфриду занять место возле журнального столика, чтобы поскорее приступить к работе. Сначала доктор пристально посмотрел на Делакруа, но затем всё же подчинился, присев в белое кресло, стоявшее на фоне великолепной панорамы юго— западной окраины города. «Действительно, — рассуждал про себя Грэм, наблюдая, как художник, поставив полотно на треногу, обнажил кисти, — что может понять этот человек, далекий от тех знаний, которыми обладаю я…»

Позируя творцу, Зигфрид стал моделировать в своей голове цепочку тех событий, что позволяли ему думать такими категориями…

Подозрительность. Именно та черта доктора, которая мотивировала его держать Рамину Джоши всегда на виду. Вся её жизнь со времени заточения в комплексе Грэма фиксировалась на скрытые камеры. Даже когда та мылась в ванной, за ней всегда наблюдал пристальный взгляд злого гения. Такое внимание, несмотря на некий эротический подтекст, принесло свои плоды — от доктора не ускользнуло то, как Рамина изменилась, когда в лаборатории установили стромбостетоскоп.

После этого она, из весьма общительной женщины, превратилась в весьма задумчивую особу. Доктор Джоши подолгу стала задерживаться на работе, делая одни и те же тесты, словно находясь в поиске какого — то подтверждения, которое для самого Грэма оставалось недостижимым. Отчеты оставались пустыми, либо там стоял привычный штамп «ОН», что означало «ОТКЛОНЕНИЙ НЕ ВЫЯВЛЕНО». Такое подозрительное поведение коллеги вылилось в собственное расследование Зигфрида, руководством к которому послужили материалы скрытой видеозаписи.

Да, Грэму пришлось подучить язык кайпианского союза, чтобы научиться пользоваться иностранным оборудованием — стромбостетоскопом, но у него уже был опыт работы с технологиями востока. Пошагово пройдя в своих исследованиях путем доктора Джоши, Грэм, исследуя полученные образцы, пришел к тем же выводам, что и коллега, которая к тому времени загадочным образом была уже втянута в историю с полковником Орокином.