Паноптикум (СИ)

Время тянулось лезвиями в жилах. Я оттащила ее от подоконника к диванам в холле. И мы обе невидящим взглядом смотрели в сторону окна. Боль еще пульсировала в висках. Зашла в отделение, сонная медсестра на посту померила давление и выдала пару таблеток. Жить не стало легче, но думать да.

Когда вернулась в холл от Линки в опер блок уходил высокий седовласый врач. Она покачнулась, а я рванув вперед, перехватила ее за локоть и усадила на диван, приседая на корточки, едва сдерживая себя от того, чтобы не взвыть от боли, быстро и жадно разъедающей нутро.

— Нет-нет… — сорвано пробормотала она сквозь слезы глядя в мое перекошенное лицо. — Его должны сейчас перевести в реанимацию… просто состояние тяжелое… он что-то там говорил… доктор… я не поняла почти, поняла только это… И, Яна… — она сбито выдохнула и взглядом указала за мое плечо.

Асаев и еще трое человек. Он оперся локтем о подоконник и широко зевал, роясь в телефоне, пока двое мужчин что-то негромко говорили по телефону на басурманском. Аслану позвонили и он вышел на лестничную площадку. Сука, Асаев… Внутри взрыв, я почти подорвалась с места, но у Линки произошел слом.

— Это я виновата… это я… — безумно зашептала она, обнимая себя руками и начиная покачиваться, не моргая глядя в пол невидящим взглядом.

Я с трудом перевела ненавидящий взгляд от Эмина, не обращающего на нас ровным счетом никакого внимания и вцепилась пальцами в Линкины колени, подавляя себя и глядя в ее лицо, которое она закрыла ладонями. Сейчас нельзя, Лина. Не сейчас. Новое титаническое усилие воли, загоняющее непереносимый болезненный хаос на дно.

— Хватит хуйню городить. — Твердо произнесла, рывком отнимая ее ладони от заплаканных глаз. — Эй! Давай, в себя приди. Потом паниковать будем, как операция закончится.

— Нет, это правда я… правда, — с непередаваемым стыдом и виной глядя мне в глаза прошептала она, — он вчера мое лицо увидел и давай допытывается. Я врала сначала, что на улице поскользнулась и о скамейку расквасила… но ты же знаешь его… если ему припрет он и пенек в лесу разговорит… и я сказала про Гавриловых. Убедила его, что ты там их до полусмерти отхуярила… а он… а у него взгляд такой был… Ян… он из-за меня… его нашли у хоккейной коробки… ну ты знаешь у второго дома… там Гавриловы постоянно со своей гоп стоп компанией тусуются… у него костяшки сбиты… он из-за меня пошел… он же плюгавенький совсем, а эти лбы здоровые, да по одном не ходят… он из-за меня, дуры, пошел, Ян… я виновата…

— Да успокойся ты, блядь! — Рявкнула я, взяв ее лицо в руки и заставляя смотреть в свои глаза. — Не параной, ясно? Чего сидеть сопли пузырить, ему легче станет от этого? А тебе? Ну а хули ты сидишь слезами умываешься? Надо к ментам бежать, заяву напишем. Там походим, свидетелей поищем. Потом с тобой повоем под горькую, поняла меня? Вот как Степаныча прооперируют и скажут, что с ним, и что мы можем сделать, вот только тогда мы с тобой хоть до усрачки ныть будем, а пока нехуй. Поняла меня? Поняла, спрашиваю?

Линка с надеждой, виной и отчаянием смотрела в мое лицо и быстро покивала. Я отняла руки и села рядом, придвигая ее к подлокотнику и исподлобья посмотрев на Асаева, которому что-то по очереди говорили мужчины. Он кивнул и перевел взгляд на меня. Медленно пошел к нам. Я поднялась. Инстинктивно встав так, чтобы загородить Линку. Остановился в полушаге и едва заметно поморщившись повел головой в негласном приказе велев отойти. Я бы не отошла. Но Линка моя сестра и за спиной она отсиживаться тоже не будет. Поэтому я едва сдержала стон, когда она встала рядом глядя в темные глаза Асаева.

— Езжай домой. Собери документы отчима и свои тоже, вещи возьми по минималке, самые необходимые. Как в реанимацию переведут, местные эскулапы, начнут готовить его на отправку в Москву, там есть хороший нейрососудистый центр, его уже ждут. В этой вашей клоаке полюбому одни коновалы работают.

Сказать, что мы охуели это ничего не сказать. Первой из охуения попыталась выйти Линка:

— А… э…

— Давай шустрее. — Поморщился Эмин, глядя на ошарашенную Алинку. — Вроде не дура же. — Артур. — Повернул голову в профиль глядя в стену. — Отвези ее.

Артур, коренастый армянин, кивнул и пошел к выходу на лестницу, взглядом велев Линке поторапливаться.

Дальше появился Аслан. Повел нас на пятый этаж. В кабинет главврача, с которым Эмин долго разговаривал, пока я с людьми Эмина сидела в пустой приемной, а потом врач куда-то вышел.

Асаев распахнул кабинет и эти двое вошли. Я по инерции тоже пошла, наказав себе не думать вообще, потому что у меня явно не получается.

Эмин облокотившись бедром о подоконник смотрел в окно на занимающийся рассвет. Аслан полулежал на диване, прикрыв глаза ладонью. Невысокому худощавому мужчине средних лет постоянно приходили оповещения на телефон и часто звонили, он надолго удалялся из кабинета и на краткое время возвращался.

— И… как?.. — я вытянула сигарету из пачки Эмина лежащей на подоконнике, тоже глядя в окно.