Панорама Времен

"Да, в конечном счете популярным становится то, о чем много говорят средства массовой информации”, — подумал Гордон. В конце пресс-конференции Рамсея и Хассингера Гордон почувствовал, что его душит поток тепла, который, казалось, просто вытеснял воздух из помещения. Когда он мрачно следил за выступлением Кронкайта 22 ноября, у него возникали те же самые ощущения. Являлось ли это признаком истинного парадокса? Может быть, именно в такие моменты радикально менялось будущее? На этот вопрос нет ответа, по крайней мере сейчас. Он пересмотрел все сообщения об атмосферных явлениях, результатах измерений космического излучения и радиошумов — и ничего не нашел. Пока не существовало приборов, которые могли бы измерить этот эффект. Тем не менее Гордон субъективно чувствовал, когда происходили перемены. Может быть, из-за того, что он находился там, где непосредственно наблюдались парадоксы? А может, потому, что он все время напряжен, как говорила Пенни, то есть тонко настроен. Этого он, наверное, никогда не узнает.

Кто-то кивнул ему. “Вот это день”, — двусмысленно обронил Исаак Лакин и пошел дальше. Лакин стал директором департамента ННФ, возглавлявшим работы по ядерному резонансу. Неопределенная зона исследований, связанная с детектированием тахионов, которой занимался Гордон, находилась в ведении другого человека. Лакин теперь был известен главным образом как соавтор статьи о спонтанном резонансе в “Физикал ревью леттерс”. Эхо славы подняло его до того положения, которое он теперь занимал.

У другого соавтора, Купера, дела также шли неплохо. ; Его тезисы, освобожденные от упоминания эффектов спонтанного резонанса, очень быстро прошли через комиссию.

Он вздохнул с облегчением и отправился в Пенсильванию. ; Там, занимаясь в постдокторантуре фундаментальным исследованием электронных спинов, он получил место на факультете и теперь спокойно изучал компаунды III и IV типов, определяя коэффициенты их переноса. Гордон встречал его на ученых сборищах, они выпивали и осторожно беседовали, стараясь обходить щекотливые темы.

Он случайно услышал о возобновлении работ по проекту “Орион”, касавшемуся запуска космических кораблей, и о новой работе Дисона. Потом, когда Гордон раздобыл другой сэндвич и беседовал с репортером, подошел еще один специалист по частицам. Он хотел обсудить план создания нового ускорителя, с помощью которого можно было бы попытаться получить тахионный каскад. Гордон слушал его с вежливым вниманием, но затем поймал себя на том, что по его лицу невольно расплывается скептическая улыбка. Он сразу же поджал губы и изобразил профессиональный интерес. Физики в области высоких энергий теперь старались генерировать тахионы, но большинство наблюдателей считало их усилия преждевременными, так как для этого не разработали еще соответствующей теории. Гордон председательствовал в нескольких комиссиях по этому вопросу и спокойно реагировал на новые предложения, требовавшие огромных средств. Физики, занимавшиеся частицами, просто помешались на громадных ускорителях.

Человек, единственным инструментом которого является молоток, всегда считает, что каждую новую проблему нужно решать, забивая гвозди.

Гордон, задумчиво кивая, попивал шампанское. Хотя свидетельств наличия тахионов теперь более чем достаточно, они не входили в стандартные программы по физике, представляя собой нечто большее, чем просто новые виды частиц. Их нельзя поставить в один ряд вместе с I-мезонами, гиперонами и каонами. До открытия тахионов физики с привычками бухгалтеров раскладывали мир на отдельные компоненты, создавая очень удобную картину. Другие более простые частицы давали лишь незначительные изменения этой картины. Все они входили в состав Вселенной, как мраморные шарики в мешок, наполняя его, но не изменяя сути. С тахионами все оказалось иначе. Они давали начало новым теориям, сбивая пыль с залежавшихся космологических проблем уже одним своим существованием. Стали возникать новые гипотезы осмысления Вселенной.