Панорама Времен

Снизу вверх пошел тихий дождь. Капли стремились в свинцово-серый туманный небосвод, словно освежая его. Неспешные потоки влаги из древних океанов изливались в бесконечность.

Его голос с трудом прорывался сквозь оцепеневший воздух:

-  Это… Брахма?..

-  Просыпается? - Ее глухой голос звучал так, словно шел из дальнего ущелья.

-  А что… происходит… с нами?

Слова отделялись от него. Он видел акустические волны, скопления сжатых безмолвных атомов в буйных потоках воздуха. Из-под глиняных черепков его былых убеждений рождались пышные, богатые образы.

- Идем, - донесся сквозь рубиново-красный взбаламученный воздух ее голос.

Пока он поворачивался, прошли века. Сквозь прозрачный воздух он бессознательно различил некое создание.

Женщина. Это была она. И она медленно плыла в потоках воздуха. Они оба состояли из подвижных геометрических элементов, молекулярных цепочек строгой формы. Он почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Время остановилось, ибо времени больше не было, а их вместе с миллиардами других элементов связало между собой силовое напряжение в единое целое - навечно.

Левиафан

За ними что-то гналось.

Бет это ничуть не беспокоило.

— Рикки, — лениво поинтересовалась она, — что ты чуешь?

Рикки обмотал ветку цепким хвостом, и, невольно продемонстрировав свою силу, подтянулся на нем, приподнявшись над беседкой из приторно пахнущих ветвей, в которой они укрывались.

— Мускус. Горечь. Пот.

— Воздушный паук?

— Хуже. Не знаю что.

Рикки оттолкнулся, высоко взмыл вверх, воспользовавшись слабой гравитацией, ловко перевернулся и приземлился всеми шестью ногами на колючую ветку.

— Вызови мать, — сказал он, прядая ушами.

— Ну, ладно.

Дернув себя за ухо, Бет настроила микроволновой передатчик в черепе на частоту матери. Она пересказала ей опасения Рикки, и в ее голове в ответ зазвучал шелковистый голос матери.

— Я уверена, что вдвоем вы справитесь с кем угодно, кто есть внутри Левиафана, — услышала она спокойный, невозмутимый ответ. — Я не позволяла никаким новым видам проникать внутрь.

— А ты вспомни того летучего кота. Он же мне руку откусил, мам.

— Но ведь я ее заменила, — оскорбилась мать.

— Знаю, знаю. Ты еще сказала, что это ценный для меня жизненный опыт.

— Так оно и есть.

Бет приподняла оранжевые брови и отключила передатчик.

— Что скажешь, Рикки-тики-тави?

— Ближе. Запах сильнее. Трое.

— Давай-ка нырнем в облака.

Они взлетели, включив маленькие ракетные ранцы. Мешанина желто-зеленых джунглей сначала распростерлась внизу, потом изогнулась над головой, образовав далекий мерцающий потолок. Когда они пролетели над поблескивающим озером, из окутал туман. Теперь они находились в самом центре Левиафана. Чашу из пышной листвы местами пронизывали широкие воздушные проходы, пропускающие внутрь желтые столбы солнечного света. Оказавшись под хлопковым слоем облаков, Бет стрелой метнулась к воздушным туннелям.

Они мчались наружу по радиальной трубе, отталкиваясь от стен и набирая ускорение за счет вращения Левиафана. Стены трубы казались плотным влажным пологом и кишели разнообразной попискивающей живностью. Лоснящаяся летающая крыса метнулась на них с оливкового сука. Она летела поперек ветра, расправив голубой, как скорлупа яйца малиновки, главный парус, и быстро приближалась к Рикки. Это оказалось ее ошибкой. Рикки взмахнул рулевым хвостом и выставил вперед когти. Крыса попыталась сложить парус вдоль мачты, но слишком поздно. Рикки сделал вираж и хлестнул по парусу хвостом, оставив на не длинный разрыв, от которого по голубому полотну поползло красное пятно.

— Четко! — воскликнула Бет, когда крыса взвизгнула и бросилась прочь.

— Трое все еще сзади, — крикнул Рикки.

— Оторвемся. — Наверное, это какая-то новая адаптация, подумала она. Биотехники конструируют космическую живность на основе земных животных. Даже у Левиафана есть ментальный шаблон плюс неокортексовые вставки.

Бет нравилось планировать наружу, подставив распростертые крылья ровному дыханию Левиафана. По этим пустотелым спицам в теле гигантского цилиндрического вращающегося животного мчались газы, выдыхаемые его внутренними поверхностями. Пахучие, влажные — но и живые от множества мигрирующих миниптиц, роящихся в струящемся вверх воздухе подобно радужным всплескам.

Она любила навещать мать. Левиафан был огромным живым кораблем и ежесекундно требовал от ее матери сложного экоконтроля. И поскольку ни один Левиафан не мог быть изготовлен совершенно безопасным, сам его воздух был напоен будоражащим предчувствием опасности. Это возбуждение смешивалось с теплым ощущением любящих объятий матери.

Они устали, достигнув оболочки Левиафана, и отыскали на ней смотровой купол. Рикки подвернулся угловатый пурпурный фрукт, и они зачмокали губами, высасывая из него сок. Сквозь кристаллические стены купола Бет разглядывала бесчисленные стаи космической живности, на которые набегала тень вращающегося Левиафана.