Панорама Времен

— Вилер и Фейнман не заметили только одного, а именно: если вы посылаете в прошлое сообщение, которое не связано с отключением передатчика, то при этом не возникает никаких проблем. Например, я хочу сыграть на скачках и решаю послать результаты скачек моему другу так, чтобы он успел поставить на выигравшую лошадь. Находясь в прошлом, мой друг ставит на эту лошадь и получает деньги. Однако это не влияет на исход скачек. Потом мой друг передает мне часть денег. Фактически я могу все организовать так, что получу деньги уже после передачи информации.

— Здесь парадокса нет.

— Правильно. Значит, вы можете изменить прошлое, но только в том случае, если не будете пытаться создать парадокс. Если же вы попытаетесь, то эксперимент зависнет где-то посередине.

— А что из этого получится? — нахмурился Петерсон. — Каким станет мир, если вы будете его изменять?

— Этого никто не знает, — спокойно ответил Маркхем. — Никто никогда не пытался этого делать.

— До сего времени не было тахионовых передатчиков.

— И кроме того, не было причины добраться до прошлого.

— Давайте начистоту. Как Ренфрю собирается действовать, чтобы избежать возникновения парадокса? Если он передаст им большое количество информации, то он и решат проблему, и тогда у него не будет причины посылать туда сообщение.

— Вот в этом-то и весь фокус. Нужно избежать парадокса, или вы застрянете со своим экспериментом, подобно тому, как выключатель может застрять между двумя крайними положениями. Поэтому Ренфрю пошлет им порцию жизненно необходимой информации, достаточную, чтобы начать исследование, но недостаточную для того, чтобы решить проблему полностью.

— Но как это отразится на нашем существовании? Изменится ли наш мир?

Маркхем в задумчивости пожевал нижнюю губу.

— Мы окажемся в несколько ином положении. Состояние океана не будет столь ужасающим.

— Но каково его сегодняшнее состояние? Я имею в виду для нас, находящихся здесь? Нам известно, что с океаном творится неладное.

— Известно? Откуда нам знать, что это не результат того эксперимента, который мы собираемся провести? Иными словами, если бы Ренфрю не существовал и если бы он не готовил эксперимент, может быть, картина мира еще сильнее ухудшилась? Проблема случайных замкнутых контуров состоит в том, что наше понятие о времени не позволяет нам их воспринимать. Но мы можем опять представить себе застрявший в промежуточном положении переключатель.

Петерсон покачал головой, как бы пытаясь лучше усвоить эту информацию.

— Знаете, это трудно осмыслить.

— Да, это похоже на попытку завязать время узлами, — согласился Маркхем. — То, о чем я вам говорил, — это изложение физической сути математических построений. Мы знаем, что тахионы существуют. А вот насколько значимо для нас их существование — неизвестно.

Петерсон оглядел зал “Причуды”, теперь уже полупустой.

— Странно думать обо всем этом как о результате тех действий, которые мы еще не предприняли. Все скручивается, как хороший ковер. — Он замолчал, задумавшись о прошлом, о тех временах, когда захаживал сюда поесть. — А эта угольная плита давно здесь стоит?

— Давно, по всей видимости. Она представляет собой что-то вроде фирменной марки: обогревает помещение зимой и стоит дешевле, чем газ или электричество. К тому же на ней можно готовить в любое время дня, а не только в те часы, когда подают электроэнергию. Да и вообще плита, в которой горит огонь, радует посетителей, пока они ждут своего заказа.

— Да, уголь — традиционное топливо старой Англии, — пробормотал Петерсон скорее самому себе, чем Маркхему. — Хотя, конечно, он занимает много места.

— Когда вы здесь учились в университете?

— В 70-х годах. Я редко приезжал сюда с тех пор.

— Многое тут изменилось?

Петерсон улыбнулся своим воспоминаниям.

— Я бы сказал, что мои комнаты остались почти такими же. Тот же живописный вид на реку. А вот одежда от сырости стала покрываться плесенью… — Он покачал головой, как бы отгоняя воспоминания. — Я скоро возвращаюсь в Лондон.

Они протиснулись сквозь толпу студентов и вышли на улицу. После полутьмы паба летнее солнце ослепило их. Они немного постояли на узком тротуаре, привыкая к яркому свету. Пешеходы обходили их по мостовой, а велосипедисты, звоня изо всех сил, объезжали пешеходов. Собеседники повернули налево и пошли в сторону Кингз-Парейд. На углу, напротив церкви, они остановились, чтобы взглянуть на витрину книжного магазина “Боуз энд Боуз”.

— Вы не против, если я загляну на минутку? — спросил Петерсон. — Мне нужно кое-что посмотреть.

— Я тоже зайду. Люблю книжные магазины. “Боуз энд Боуз” был так же заполнен посетителями, как и “Причуда”, но здесь говорили тихо. Петерсон и Маркхем осторожно пробирались между группками студентов в черных мантиях и пирамидами выставленных книг. Петерсон показал на одну из незаметных стоек в глубине магазина.

— Вы это видели? — спросил он у Маркхема, беря книгу.