пансион-3

Вернувшись в свои покои спряталась в ванной и долго сидела перед зеркалом, бездумно рассматривая отражение стены за своей спиной. Как же так получилось, что буквально за пару дней радость воссоединения с любимым была практически уничтожена вторжением безумной богини и срывом Карая? Я должна была заметить, что с ним происходит, но не заметила. Была слишком увлечена тем, что он наконец-то со мной и противостоянием с Эмани, а следовало в первую очередь позаботиться о семье. Теперь муж заточён, чтобы не причинить вреда ни себе, ни окружающим, сын не видел меня уже больше суток, а угроза Эмани по-прежнему нависает над нами. А я сижу, спрятавшись в ванной, как провинившееся дитя, и жалею себя. И это королева, которой восхищаются не только подданные, но и дружественные державы? Они восхищаются легендой, но не мной. Я совершенно не такая, я слабая, испуганная и обиженная женщина… Но не хочу быть такой! Ведь я была сильной, когда выживала в Наминае, боролась с Немией, возрождала великолепие Возрении. И ещё никогда не была такой сильной, как в то время, когда стремилась вернуть утерянную любовь. Сейчас же, взглянув на своё отражение, я испытала лишь презрение. Схватила щётку для волос и с силой бросила её в зеркало. Стекло дрогнуло и покрылось трещинами. Встала, ещё раз взглянула на десятки своих отражений в потрескавшемся зеркале и вышла, хлопнув дверью. Послышался звон осыпавшегося стекла. Улыбнулась и пошла к мужу. Слишком много мне предстоит сделать, и расслабляться я просто не имею права. Первой целью было возвращение мужа. Как оказалось, я ещё не вытащила его из лап небытия. Мелькнула шальная мысль, что я чувствую себя сильной, живой, настоящей только тогда, когда впереди стоит очередная стена, которую нужно преодолеть. Пусть будет так, впереди ещё немало преград, на мой век хватит!

Послышался звон осыпавшегося стекла. Улыбнулась и пошла к мужу. Слишком много мне предстоит сделать, и расслабляться я просто не имею права. Первой целью было возвращение мужа. Как оказалось, я ещё не вытащила его из лап небытия. Мелькнула шальная мысль, что я чувствую себя сильной, живой, настоящей только тогда, когда впереди стоит очередная стена, которую нужно преодолеть. Пусть будет так, впереди ещё немало преград, на мой век хватит!

Рафэ встретил меня у двери в камеру, усмехнулся и отошёл в сторону.

— Что ты здесь делаешь? — недружелюбно спросила я.

— Жду Рондая. Мне, в отличие от него, неуютно в блокирующем туман помещении, — пожал плечами доминарий. — Карай Туманный нужен нам для нейтрализации вырвавшейся из межпространства энергии, так что можешь считать меня заинтересованным в излечении твоего безумного супруга лицом.

— Эмани, — напомнила я. — Её зовут Эмани.

— Это совершенно не имеет значения, надгробие я для неё делать не собираюсь, — усмехнулся Рафэ и распахнул для меня дверь.

Рондай был там, в камере. Он увлечённо делал какие-то записи на листе, положив его прямо на чёрную каменную стену, совершенно не замечая ненавидящего взгляда Карая. На моё появление не отреагировали оба: Ронни продолжал что-то вычислять, Карай сверлил его взглядом. Я подошла к мужу и сняла с его запястий приковывающие к подлокотникам железного стула оковы. Услышав звон Рондай резко обернулся и выкрикнул:

— Не смей!

Но руки Карая уже были свободны и он быстро избавлялся от пут на лодыжках. В следующее мгновение муж уже был свободен, но он не поблагодарил меня. Напротив, одной рукой он обхватил меня за талию, а другой обмотал вокруг моей шеи цепь, натянул её и следя взглядом за Ронни попятился к выходу.

— И далеко собрался? — поинтересовался Рафэ, стоя в дверях.

Рывок и моя шея свободна от цепи, которая устремилась к доминанту, обвилась вокруг его шеи, ударив болтающимися на конце оковами по лицу. Ещё один рывок и Рафэ уже в камере, где не может использовать свою магию. Из рассечённого подбородка доминария сочилась кровь, он хрипел и пытался освободиться от стягивающей шею цепи, Рондай бросился ему помогать, а Карай вытянул меня из камеры и запер дверь.

Ещё один рывок и Рафэ уже в камере, где не может использовать свою магию. Из рассечённого подбородка доминария сочилась кровь, он хрипел и пытался освободиться от стягивающей шею цепи, Рондай бросился ему помогать, а Карай вытянул меня из камеры и запер дверь.

Затяжное ощущение падения в никуда и меня муж отшвырнул меня, как прокажённую. Вот только упала я не на грязный каменный пол подвала, а на мягкую кровать, мгновенно утонув в перине. С трудом села и осмотрелась, мы находились в уже знакомом мне помещении без окон — убежище матери Карая!