Пансионат

– Нет, это бесполезно, – сказал наконец Фёдор, выходя из бара и направляясь прогулочным шагом к парапету на краю крыши; дождь успел кончиться, и сквозь серую небесную вату уже снова брезжил свет луны. – Бесполезно объяснять всё целиком, сразу. Ты все равно не поймешь. Лучше постепенно, по кусочкам, от случая к случаю. Где-то что-то у кого-то спросишь, где-то сам поймешь…

– Да я уже в принцип-пе почти все спросил… то есть, почти все понял, – нетвердым языком вымолвил Игорь, подходя вслед за Фёдором к парапету. – Мир этот ваш – просто парк аттракционов. Уж я не знаю, наука это или военщина, или еще что, но суть дела одна – наебалово. С виду круто, аж дух захватывает, а на поверку – пшик, пустое место… Я вот, к примеру, одну телку тут знаю… у нее еще похлеще чем у тебя; у тебя – небоскребы, а у нее – океан целый, понял? Шторм, волны, все дела. А сунулся искупаться – и нет никакого океана. Туфта, подделка. Как ее… иллюзия, да. И у тебя наверняка то же самое. Ты думаешь, раз я только что из-за Забора, то как лох поведусь на всякие фокусы?.. Ты думаешь, я поверю, что этот вот твой Эмпайр Стэйт Билдинг, или как его, – Игорь махнул рукой в сторону огромного здания, пылавшего неподалеку острой верхушкой, – на самом деле Эмпайр Стэйт Билдинг?.. Декорация картонная, вот что это такое. Нет, даже еще хуже, декорацию – ту хоть можно потрогать. А это – нельзя, потому что весь этот твой Манхэттен – лишь игра моего воображения. Вот смотри. Я сейчас залезу и…

С некоторым трудом Игорь забрался на парапет, сделал два шага и в нерешительности остановился у самого края, покачиваясь и придерживаясь руками за похолодевший вдруг воздух. Глянул вниз, осторожно вытягивая шею, и вздрогнул: серая каменная стена падала из-под ног в бездну, и желтые многоточия окон стекали по ней в невообразимую вертикальную даль, сливаясь в линии; вдруг закружилась голова, и сделать третий, решительный, доказывающий бредовость происходящего шаг, оказалось непросто – уж слишком реалистично трепетало в глубине что-то белое, словно крохотный язычок лизал стену – должно быть, где-то вытащило ветром занавеску – этажей двадцать ниже… а то и тридцать, кто ж скажет?.. Господи, а вдруг это все не фуфло? Господи, ну зачем было вы… ну зачем было что-то говорить, зачем было сюда лезть? А теперь, теперь что? Поджать хвост и слезть – извини, дядь, я передумал?..

– Чего замялся-то? – раздался вдруг над самым его ухом голос Федора, злой и насмешливый. – Когда стоял бубнил, очко не играло, нет?.. Теперь прыгай, чего уж… Не хочешь? Ну так я тебе помогу!

Толчок в спину, тошнотворный кувырок в пропасть, кутерьма в сознании; прыгавшие с парашютом знают: несколько первых свистящих мгновений чувства и мысли парализованы страшным волшебством свободного полета. Игорь видел, как метнулась с неба прочь луна, как сначала резко свалился на бок, а потом встал на голову Эмпайр Стэйт Билдинг, как снова свалился на бок, как молниями понеслись в открытое небо те самые многоточия окон, что струились дотоле вниз… И лишь ближе к земле, вдруг расслышав оглушительный вой ветра, понял: он падает, падает с огромной высоты, а навстречу ему летит его смерть – бетонная, железная, железобетонная, какая она будет?.. На что, на что он сейчас шлепнется одетым куском парного мяса, что именно он загадит в радиусе десяти метров своими мозгами и кровью? Убьет ли он седокудрую американскую старуху за рулем – брутально примнет ее крышей собственного автомобиля? Или произведет визгливый фурор в каком-нибудь уличном кафе, проломив собою пару нарядных зонтов над столиками и развесив на их железных спицах свои кишки? (Кап. Кап. Кровища капает в чей-то недопитый кофе.) Или все будет проще, скромнее – глухой удар о середину проезжей части, два-три негромких пешеходных вскрика, и белая "зебра" на переходе отчасти становится красной?.. Скоро станет ясно.

* * *

Но судьба была милостива. Судьба была фантастически, нечеловечески милостива. Из миллиона различных вариантов приземления для сброшенного с небоскреба найдется лишь пара-тройка не стопроцентно губительных, таких, результаты которых не будут назойливо ассоциироваться со словом всмятку; и вот, подумать только – всего пара шансов из миллиона, и один из них таки становится реальностью – Игорь Иванов падает на купол аэростата!

Как раз в то самое время, когда он разговаривал с Федором на крыше, внизу происходило некое локальное празднество: играла духовая музыка, хлопали петарды, ходили кругами пластичные женщины в блестящих трусах и лифчиках, и, в частности, нагревали аэростат. По аэростатным меркам агрегат был не очень большой, но красивый, выполненный под арбуз: продольные зеленые полосы чередовались с черными, а на боку красовался алый треугольный "вырез".