На просторном бежевом диване, расположенном напротив круглого стола, сидели двое юношей, на вид лет восемнадцати - девятнадцати. Еще один стоял спиной ко всем, повернувшись, к стеклянной стене и наблюдал за перьевыми облаками. У него была величественная прямая осанка, а руки сжаты в замок за спиной. Четвертый юноша, который выглядел чуть старше, скорее всего виной тому были черные, переливающиеся темной синевой волосы и такие же глубокие, насыщенные черные глаза в карамельной оправе вокруг радужки, стоял в углу комнаты. Его суровые черные брови вразлет, были сведены к переносице, а чувственные губы вытянуты в одну линию. Юноша лениво рассматривал собственный амулет, любовно очерчивая длинным пальцем замысловатый кельтский узор.
- Что скажите? - наконец, заговорил мужчина, после долгой паузы. Он прекрасно понимал ребят, а так же он понимал и многое другое.
- Почему именно пансион? Нам, что не хватает знаний? Наши Великие мыслители, философы, мастера не достаточно компетентны, чтобы напитать знаниями и вразумить четыре ангела? - надменно, вздернув изящную серебряную бровь, спросил юноша, который стоял у окна. Он развернулся в пол-оборота и смотрел довольно высокомерно, для обычного мальчика. Но речь уже не шла об обычности, речь шла об Ангелах.
- Может быть, наши Цитадели или хранилища не хранят нужной литературы? Наши древние свитки и рукописи всех времен и народов внезапно потеряли ценность?
- Довольно иронии, Кассиэль. - Мужчина остановил его холодным жестом. - Прибереги ее для Англии. - Тут же ухмыльнувшись, добавил он, и круто развернувшись, резко поднялся на ноги. - Это честь мои дорогие сыновья! Я больше столетия наблюдаю за этим удивительным заведением, которое объединило столько Миров и рас. Почему же мы небесные жители, вполне цивилизованные, создавшие свой собственным Мир, не можем быть ближе ко всем остальным? Чем мы хуже или лучше их? - проникновенно спросил мужчина, медленно кружа по комнате. За каждым его шагом внимательно следил черноволосый юноша.
- Тем, что ты Бог, а мы Высшие Ангелы - Серафимы. Разве этого не достаточно? По-моему хватит и того, что мы покровительствуем людей, часто вмешиваемся в их судьбы. И кстати не только людей, мы оберегаем. У нас множество обязанностей, которые нужно выполнять. - Юноша поднял свои пронзительные глаза и встретился взглядом с Отцом Небесным. Прародитель Ангелов очень гордился сыном в этот момент, хоть и не показывал виду. Прекрасно сложенный Ангел под стать ему... Манеры, речи, каждый жест говорили сами за себя. Все в нем кричало о его божественности! Даже голос был таким низким, глубоким рокочущим, словно голос хищного зверя. Сдержанный, рассудительный... Но Бог, знал, как он бывает, горяч и глуп! Его нужно приструнить, обуздать, он еще слишком юн для полноценного Ангела Смерти.
- Азраэль, ты считаешь, я заблуждаюсь? - лукаво спросил мужчина, стараясь подловить сына. Споры именно с этим Ангелом приносили ему огромное удовольствие и удовлетворение. Надо заметить, что последнее время Бог, стал часто проигрывать эти словестные битвы.
- Я так не считаю, Отец. Я всего лишь ответил на твой вопрос. Если бы ты спросил, как я считаю, я бы ответил другое... - Монотонно произнес юноша, оттолкнувшись от стены и буквально перелетев комнату, встал рядом с Кассиэлем. Два брата. Два Серафима. Черный и серый. Ангел Смерти и Ангел Слез. Такие разные, но такие похожие. По-настоящему близки, по-настоящему братья. Друг за друга всегда. Во всем. Прародитель, наблюдая за ними и услышав данный ответ звонко рассмеялся.
- Ты удивляешь меня с каждым днем все больше! - довольно произнес Бог. - Ну, так что ты скажешь? Каково твое мнение? - мужчина в ожидании замер. А Ангел даже не изменил позы, его безразличный взгляд смотрел прямо перед собой. Азраэль, знал, чего от него ждут и всегда это давал. Хотя во многом он думал иначе, и поступить, хотел бы по-другому, но не мог. Быть Ангелом Смерти непростая ноша. Это его "работа". Его обязанность. Его сущность. Этому нужно учиться десятилетиями, еще же нужно соответствовать своему статусу и положению. Но горячая демоническая кровь, часто играя в нем, по своим правилам, толкая на необдуманные, а порой и безрассудные поступки.