Панславизм на Афоне

По последним слухам, эти оба монастыря встретили безмолвием патриаршее отлучение. Неизвестно только, читали ли они его в церквах своих. Впрочем, если б они и не прочли его, то хотя это было бы явное ослушание духовного начальства, хотя это был бы филетизм, но, во всяком случае, турецкое правительство опять-таки не совсем солидарно с патриархией и с эллинизмом, точно так же, как оно не солидарно во всем с экзархатом и с болгарскими чувствами.

Выгнать болгар с Афона без согласия турок нельзя, а туркам, повторяем, выгоднее Афон пестрый, чем Афон однородный.

Прибавим здесь, кстати, и то, что в греко-русском Пантелеймоновском монастыре прочли в церкви объявление схизмы, которое не хотят читать в Хилендаре и Зографе.

Вот и еще новое доказательство тому, что я утверждал не раз, именно, что болгары – одно, а русские – другое. Эту разницу видимо признает и статья «Неологоса», которую приписывают преосвященному Ликургу.

Наконец, шестая и последняя мера, предлагаемая газетой, вовсе вздорная.

Она советует уничтожить аристократическое преобладание пяти каких-то монастырей и дать всем двадцати монастырям право голоса в Протате. Это уже Бог знает что такое! В Протате и теперь все двадцать монастырей (из которых семнадцать греческих, два болгарских и один греко-русский по населению) имеют право голоса.

Во всех газетах константинопольских напечатано недавно, что в патриархии начались заседания комиссии, приготовляющей проект действий на Святой Горе.

Лица, из которых она состоит, Варнский и Ларисский епископы, и светские члены, гг. Антопуло и Психари, пользуются общим уважением в Константинополе, и поэтому можно быть уверенным, что справедливость и здравый смысл возьмут верх в этом вопросе. К тому же не надо забывать об иноверной власти, которая не увлечена ничем исключительно.

По странной игре политических событий, по исходу греко-болгарского вопроса, не предвиденному для многих людей, даже очень умных и знающих Восток, оказывается, что в наше время чистейшие интересы православия (не политического, а духовного) тесно связаны с владычеством мусульманского государя.

Власть Магометова наследника есть залог охранения и свободы для христианского аскетизма.

Я кончил.

Я желал, с одной стороны, оправдать русских афонцев пред турецким правительством; с другой – я хотел показать, что всему совокупному Афону выгодно теперешнее его положение самоуправления под султанской властью.

Политическая власть турок, церковная зависимость от Вселенской греческой патриархии, денежная постоянная помощь из России: вот тройная зависимость, заключающая в себе наилучшие залоги внутренней свободы для Святой Горы.

Подвластная туркам и населенная разноплеменными монахами, она сохранит истинный характер – быть самым верным иноческим убежищем и очагом чистого православия. Афон будет достигать только при таком порядке дел своей особенной цели. Всякая племенная исключительность – русская, греческая, болгарская – одинаково погубит афонскую жизнь и лишит Афон смысла.

Мне хотелось бы также оправдать афонских греков пред русским обществом.

Поверхностное знакомство нашего общества с Востоком, туман и неотчетливость, с которыми являются подобные дела издали, пугают меня.

Было бы очень прискорбно, если бы, по незнанию, благочестивые русские люди смешали крики афинских демагогов, слабости греческих епископов (насилуемых отчасти крайними мнениями мирян) с мирными и добрыми монахами-греками, живущими на Афоне.

Повторяю, большинство их еще не успело исказить своих церковных убеждений племенными стремлениями; большинство их живет по-прежнему или жизнью строго аскетической, или, по крайней мере, мирной местной жизнью, оставаясь равно чуждым и мирскому эллинству, и крайнему славизму.

Пусть по-прежнему посылаются на Афон денежные приношения и всякие дары личной набожности, пусть Россия останется по-прежнему «столбом православия», как зовут ее многие еще до сих пор на Востоке.

Не все греки одинаково красны и неразумны.

Греки – enfants terribles[8] Востока. Они образумятся. Дальше им некуда идти... Россия же должна быть спокойна и простить пророчески, не дожидаясь обращения, которое не замедлит.