Пантанал

Алозио кончает выть и поворачивает лицо-сплошной синяк.

— Кто тронет Великого Луку, на том свете будет сковородку лизать! А окажется он там, как только тронет!

— То есть я умру, как только дотронусь! — хохочет карабинер и тянется ко мне рукой.

— Умоляю, не надо! — кричу. — Я не смогу это остановить!

— Глянь, что с ним, Джованни! — кричит другой.

Напарники уставились на зк. Наваждение закончилось внезапно, как и началось, и я обретаю свободу действий, в том числе смотреть туда, куда захочу.

Зк сидит как исусик, штукарка над ним вся разбитая, голова вся в крови, а на лице застыло благодушное настроение. На полу валяется шило.

— Слушай, Джованни, ну его на хер, видишь, как он Сильву отмудохал! — говорит карабинер. — Все равно ему долго не жить, чего силы тратить?

— И то правда. Пошли отсюда.

Карабинеры вышли.

— Я не знал, что это твой кореш, падлой буду! — спокойно, даже в чем-то интеллигентно, сказал зк. — Ноги надо делать, копперы замок не закрыли. Мочить вас будут.

В подтверждение его слов дверка плавно отошла.

— Пошли, Алозио! — я помог подняться дружку.

— А я? — спросила Амбра.

— Ты тоже. Надо разбавить нашу компанию женской кровью! — сам не знаю, почему упомянул кровь, но что-то говорило мне, что это было сказано в прямом смысле, и оттого мне стало вдвойне неприятно.

В отличие от нашей, решетка Амбры оказалась заперта. Я сомневался, что моих слабых сил хватит, наверняка замок делался с учетом на таких крупных дядек как Сильва, но дверка легко выпорхнула из косяка. На собачку что ли закрывали?

— Эй, опытный, куды бечь? — обратился я к зк.

— Вон дверь! — ухмыльнулся тот, сам он не двинулся с места, сидел как сидел.

Естественно, я побежал в противоположную сторону.

4. Группа захвата

10 округ. улица Дюнкерк 162/4 24 июня

Рядом с домом 162 по улице Дюнкерк был припаркован неприметный фургон «Пятерочка плюс». Однако внутри вместо обрыдших парижанам волгоградских фруктов и тульской картошки в полной боевой готовности находилась лучшая группа захвата прокураторы метрополии. Их было четверо: Зелепукин, Попов, Алексеев и Фомин. Старший Сэм Зелепукин. Все в экипировке «Ратник-Щит». Автоматы «Калашников супер», снабженные кобальтовыми сердечниками - убойное оружие, запрещенное к использованию колонистами. Только граждане метрополии имели право убивать с запредельным коэффициентом поражения. Только они имели право стрелять на убой.

В этом праве четверо лучших не испытывали ни тени сомнения. Парижане, как и все жители колоний, являлись гражданами второго и третьего сорта. Погрязшие в гомосексуализме, наркотиках и обжорстве, они не могли принимать решения, связанные с прекращением срока дожития.

Спецназовцы были опытные, тертые, все детали были оговорены заранее, ждали молча. Данные ТБК выводились на внутреннюю полусферу шлемов. Сейчас они светились зеленым. Когда зажжется красный, начнется веселуха.

До офицеров было доведено, что наряду с гражданскими в квартире номер 4 находится опаснейший тип, один из руководителей Фаланги, на счету которого десятки терактов с сотнями жертв. Вследствие указанного им было разрешение на действия в стиле «Люкс». В плен не брать, потери среди гражданских не учитывать.

По-простому это означало: мочить всех подряд, абсолютная зачистка и полная индульгенция за излишнюю жесткость.

Оживилась внутренняя фурнитура, и невидимый наблюдатель сообщил:

— Объект на базе. Начинайте.

В визире шлема у каждого загорелась красная точка, что было равносильно команде «Старт». Сэм крутанул рукой над головой, дублируя приказ. В процессе операции словесное общение сводилось до минимума.

Дверцы фургона распахнулись, берцы застучали по брусчатке, группа захвата ворвалась в парадное. Старенькая консьержка, но отлично накрашенная, и хорошо выглядящая, если бы не орлиный нос и морщины семидесятилетней старухи, успела распахнуть рот, который ей сразу зажала рука в потной и нечистой перчатке.

Старушку давно не носили на руках, на этот раз вспомнили былое, передали с рук на руки группе прикрытия, дежурившей у входа. Согласно инструкции, пара секунд ушла на приведение всей аппаратуры дежурной в полную негодность.

Едва группа оказалась на лестнице, как стук берцов исчез, растворился. Теперь передвижения сделались практически бесшумными. Многочисленные пряжки, дужки, ремни, оружие - все было занайтовано с особой тщательностью. Ничего не гремело, не звякало, не ударялось друг о друга. Это большой труд и умение, но без этого сами охотники становились бы жертвой. Были случаи, когда из-за ремешка часов, с шорохом задевших обшлаг комбинезона боевые группы целиком расстреливались словно в тире.

Впереди с «малышом» весом в 32 кило двигался Попов. Поднимался по лестнице легко, точно не нес чугунную чушку в 2 пуда весом, а перо с гелиевым наполнителем. Следом Сэм. Чуть поотстав Алексеев. Фомин замыкающий, этот больше следил за тем, что творится за спиной, чтобы всю группу не положили сзади, как говорится, были случаи.