Пантеон оборотней. Приключения Руднева

Руднев послушно закрыл глаза и ободряюще пожал холодную трепещущую девичью руку. Татьяна Федоровна тоже ответила робким пожатием и звонким, слега дрожащим голосом провозгласила:

– О, великий дух! Повелитель древней империи! Ответь на зов ныне живущих!

Ничего не происходило, а тишина сделалась практически осязаемой. Руднев почувствовал, что юная Каменская начала дрожать.

– Попробуйте по-немецки, сударыня, – произнёс он пафосно. – Я стану вам подсказывать… Grossen Konig! Erschein vor uns und Antwort! (нем. Великий король! Предстань перед нами и ответь!)

Едва он успел договорить, как напряжённую тишину разорвал отчаянный крик, раздавшийся из большой гостиной. Руднев на мгновение замер со всё ещё закрытыми глазами, а потом, опомнившись, первым бросился в соседнюю залу.

Гости, не заинтересовавшиеся спиритическим сеансом и остававшиеся в гостиной, столпились в её центре вокруг чего-то, что, очевидно, и являлось причиной всеобщей тревоги. Истеричный женский голос звал на помощь, ему вторил мужской, требующий вызвать доктора.

Дмитрий Николаевич растолкал всполошённую толпу и, к своему ужасу, увидел, что причиной всеобщего смятения является его друг князь Вяземский.

Павел Сергеевич лежал на полу и бился в судорогах. Красивое лицо исказилось и посинело, на губах выступила кровавая пена, глаза остекленели. Тело подполковника изгибалось, руки со скрюченными пальцами скребли пол. Правая рука была окровавлена и загребала осколки разбитого бокала.

– Пашка! – воскликнул Руднев и кинулся к другу. – Врача! Быстрее врача!

Однако Дмитрий Николаевич уже наверняка знал, что врач здесь бессилен. Рудневу случалось видеть разную смерть, и он не только разумом, но каким-то почти животным чутьём понимал, что Вяземский умирает, и помочь ему уже нельзя.

Упав на колени, Дмитрий Николаевич обхватил голову друга и придерживал её, не давая биться об пол.

– Паша!.. Паша!.. Как же это?! – шептал он. – Кто тебя так?

Внезапно глаза офицера Генштаба приобрели осознанность. На короткое мгновенье сквозь невыразимую муку в них мелькнуло узнавание. Вяземский разжал оскаленные зубы, силясь что-то произнести.

– Что, Паша? Что?!

Руднев склонился к самым губам бившегося в агонии друга.

– Ве…вер…вольф… – прохрипел Павел Сергеевич.

Тело его резко скрючилось, а потом так же стремительно вытянулось в полный рост и обмякло.

Князь Павел Сергеевич Вяземский был мёртв.

Разом осознав это, Дмитрий Николаевич обмер. Он был не в силах ни шелохнуться, ни вздохнуть.

Из оцепенения его вывело легкое прикосновение.

Шарлотта Атталь положила Рудневу руку на плечо.

– Il est mort… (фр. Он умер…) – тихо и скорбно произнесла она и накинула на лицо покойного свою серебристую шаль.

С превеликим трудом Дмитрий Николаевич заставил себя разомкнуть руки и выпустить голову мёртвого друга.

– Вызовите полицию! – приказал он глухим голосом, поднимаясь на ноги. – И заприте все двери… В доме произошла смерть при подозрительных обстоятельствах…

Глава 2

Коллежский советник Анатолий Витальевич Терентьев, помощник начальника московской сыскной полиции, мерил шагами библиотеку в доме графа Каменского и бросал косые тревожные взгляды на застывшего в кресле Дмитрия Николаевича. Руднев выглядел профессионально собранным и хладнокровным, но Анатолий Витальевич видел и понимал, что, несмотря на демонстрируемое Дмитрием Николаевичем самообладание, в душе у того творится ад.

Терентьев знал Дмитрия Николаевича с тех ещё времён, когда тот только-только закончил гимназию. И именно Анатолий Витальевич привлёк Руднева уже после окончания университета к сотрудничеству с сыскным управлением. Вместе они расследовали много тяжких и жестоких преступлений, не раз на пару рисковали жизнью и прикрывали друг другу спины, так что на поверку были они давними и верными друзьями.

– Дмитрий Николаевич, – в который уже раз, лишь слегка меняя формулировку, спросил коллежский советник, – отчего вы так уверены, что смерть его сиятельства носит насильственный характер?

– От того, что его абсолютно точно убили! – с явственным оттенком раздражения ответил Руднев. – Это отравление, Анатолий Витальевич!

– Свидетели, присутствующие при последних минутах Вяземского, описывают симптомы, крайне схожие с эпилептическим припадком…

– Анатолий Витальевич! Павел Сергеевич – подполковник Генштаба… был им… Он не то в разведке, не то в контрразведке служил. Туда с падучей не берут!

– Ну, так, может, сердце? Вы же сами знаете, как оно бывает. Был человек и нет человека…

– Вот именно! Я отлично знаю, как выглядит сердечный приступ! И это был не он! У Вяземского были конвульсии, и пена изо рта шла…

– Так агония…

– Анатолий Витальевич! Прекратите, ради бога!.. Пашка… Павел Сергеевич умер у меня на руках!..

– В вашем случае, друг мой, это заявление достоверности показаниям, как вы понимаете, не добавляет! – хмуро отрезал коллежский советник.