Пантера: время делать ставки

Но вот какая в последнее время обнаружилась странность. Обычно в нерабочее время он держал документы исключительно в сейфе или в ящике (согласно заветам Глеба Жеглова), а тут на его рабочем столе почему-то постоянно громоздились горы бумаг. И он их время от времени просматривал. Я просто не могла понять, что это, собственно, за документы такие.

Кажется, мою озабоченность разделяла и супруга Родиона, моя близкая подруга Валентина. Пару раз я застала ее с остервенением рвущей в лапшу бумаги, которые валялись по всему кабинету Родиона Потаповича.

Лицо у Вали при этом было самое что ни на есть мрачное и решительное.

Позже, присмотревшись, я разобрала, что это распечатки каких-то спортивных соревнований, но без результатов. В разрисованных табличках значились названия команд, игроков, чемпионатов, таблицы пестрили непонятными цифрами, как математические таблицы Брадиса. Некоторые из этих цифр были обведены рукой босса, а на полях кое-где виднелись приписки, сделанные Родионом же: «выносной», «верняк», «относ», «экспресс» и какой-то «коэф. 880».

Позже я спросила Родиона, что значат эти записи и вообще все, что связано с распечатками и с мрачным лицом Валентины. Он не ответил, потому как был откровенно не в духе, а вот Валентина оказалась поразговорчивее, и я услышала от нее следующее:

— Я теперь не знаю, радоваться мне или беситься от того, что он сейчас отдыхает. С одной стороны, я всегда хотела, чтобы он работал поменьше и не выматывал себя, как бывает, когда… когда у вас загруженность. Сейчас дел нет, он отдыхает. Вроде бы радоваться надо, а я… а я думаю, что скорее бы он начал раскручивать какое-нибудь дело посложнее, чтобы его отвлекло от этого… относа.

— Относа? — переспросила я, вспоминая такое же слово на краях распечатки.

— Ну да! Так он называет посещение букмекерской конторы, которая находится тут неподалеку. Пункт приема ставок, понимаешь?

— Так что же, Родион пристрастился к тотализатору? — догадалась я.

— Ну да! Еще как пристрастился. Я-то думала, что он все умеет делать в меру. Даже свои излюбленные коньяки пьет по чуть-чуть, а не как многие мужики — пока под стол не упадут, не остановятся. А сейчас, — Валентина понизила голос и развела руками, — сейчас думаю, лучше бы он даже выпивал чуть побольше, но… но не это.

— А что же ты видишь тут страшного? Ну, развлекается. Это же игра. Ничего страшного.

— А ты видела его квитанции о ставках? — спросила Валентина, понизив голос почти до полного его исчезновения. Я вынуждена была навострить уши, чтобы не терять ниточки ее рассуждений. — Нет? А вот я видела. Да. Видела. Знаешь, какие там суммы проставлены? Ужжжас! — прожужжала она. — И главное, непонятно, на что тратятся! Ведь лучше бы на хозяйство истратить, чем… вот так! Ну какое, Машка, скажи мне, удовольствие отнести свои деньги в контору и поставить их на какую-то там футбольную или хоккейную команду, которая все равно проиграет? А деньги уплывут. Какое в этом удовольствие?

— У мужчин свои удовольствия, — сказала я, хотя внутренне во многом разделяла опасения Валентины, — не нам с тобой судить. В конце концов, он же не последнее несет в эту букмекерскую контору, средства-то позволяют. Я же тебе говорила, что нам удалось очень неплохо…

— Я знаю! — перебила она меня. — Но все равно — нельзя сорить деньгами! Деньги никогда не бывают лишними, — назидательно добавила она.

Знакомые дидактические нотки царапнули слух. Я только махнула рукой:

— Эх, не за того ты замуж пошла, Валька! Тебе нужно было выходить за Берта Сванидзе. Обменивались бы с ним поучениями и были бы довольны и счастливы!

— Кстати, Сванидзе сегодня звонил, — вдруг раздался голос Родиона Потаповича, и он, улыбаясь, вошел в комнату, где расположились мы с Валей, — говорил, что его могут послать в командировку куда-то то ли в Балашиху, то ли в Зеленоград. Очень недоволен.

— Балашиха, Зеленоград… Я понимаю, что Альберту Эдуардовичу было бы предпочтительнее отправиться в командировку куда-нибудь в Брюссель или Базель, — сказала я. — Но, к сожалению, в упомянутых городах прекрасно обходятся и без господина Сванидзе.

— Это точно, — согласился босс, широко улыбаясь. В этот вечер он просто лучился довольством и прекраснодушием. — Обойдутся и без него.

— Ты, Родион, что-то уж больно довольный, — подозрительно зыркнула на мужа Валентина. — Что, удачный день?

— Вот именно, — кивнул он. — Удачный. А тебя, Валя, и не поймешь. Когда я хмур, тебе не нравится, когда весел — опять недовольна.

— Потому что и в том и в другом случае тебе до меня нет дела! — неожиданно вспылила та и, вскочив с кресла, бросилась к лестнице. Босс поднял было руку, чтобы ее задержать, но где там!..

— Что это с ней? — недоуменно спросил Родион Потапович, несколько мрачнея. — Опять чем-то не угодил?