Пантера

Впрочем, служба у Ивана не задалась. Не прошло и месяца, после учебки, как его и ещё пару десятков таких же здоровых лбов, отправили в неизвестном направлении. Начальник части выглядел весьма смущённым и даже взбешённым, когда препирался с сопровождающим — неприметным штатским, чем-то похожим на сегодняшних крысинолицых иностранцев. Запрыгивая в кузов автомобиля, Орлов вспомнил, что сегодня — тринадцатое и ощутил неприятное сосание в животе. Еще сильнее парень занервничал, когда из разговоров выяснилось, что все отобранные оказались сиротами.

На аэродроме группу встретил молодцеватый полковник и весело поинтересовался, не желают ли чудо-богатыри послужить делу космических исследований. Естественно, все грели желанием и офицер с шутками и прибаутками проводил их на борт рокочущего Ила. За прошедшие годы облик весельчака практически не изменился, лишь добавилось седины, да сменились звёзды на погонах.

Высадили их ночью и до самого утра автомобиль подпрыгивал на каких-то кочках и колдобинах. С первыми лучами света, совершенно разбитых и измочаленных дорогой солдат выгрузили на пустынном плацу, перед чёрной коробкой трёхэтажного здания. Никаким космодромом тут и не пахло. А вот смердело чем-то неприятным, точно.

И полковник перестал шутить, сменив приветливую улыбку на оскал. И охрана в непонятной форме, напоминающей натовскую, выглядела весьма неприветливо, едва не тыкая их стволами «скорпионов». Кто-то невесело пошутил, что их привезли на какую-то вивисекцию. Шутка получилась больно похожей на правду и никто не засмеялся.

Группу разделили. Каждого поодиночке повели, вроде бы, на медосмотр. Ну, по крайней мере, процедура напоминала медицинский осмотр. Орлова раздели донага, осмотрели с ног до головы, обстучали и сунули в пять разных аппаратов. Потом мужеподобная медсестра, с трудом произносящая русские слова, накачала его какой-то дрянью, от которой Иван ощутил себя раздавленной куклой и отключился.

Сколько времени Орлов находился без сознания — неизвестно. Парню снился неприятный кошмар, в котором огромный металлический паук вскрыл его черепную коробку и вытаскивал извилины, одну за другой. Чудовище осматривало добычу и жадно слизывало воспоминания.

Когда Орлов пришёл в себя, выяснилось, что паук ему не привиделся. Странное приспособление с множеством блестящих отростков, напоминающих щупальца, нависало над операционным столом, куда поместили молодого человека и мигало разноцветными лампочками.

Иван ощутил себя как-то странно: под черепной коробкой словно бегал стадо взбесившихся тараканов и щекотало голову мохнатыми лапками. Но это мелочи: парень с огромным трудом вспомнил собственное имя, да и остальные воспоминания давались с неимоверным усилием, будто приходилось ворочать тяжеленые камни. Но это его нисколько не тревожило; напротив, Иван ощутил небывалый подъём, радость и ожидание чего-то хорошего. Всё виделось в розовом свете и больше всего хотелось вскочить и работать, работать, работать.

Сквозь туманную пелену Орлов различил два голоса.

— Бесполезно: славянский менталитет. Можно полностью стереть его память, промыть мозги, однако никакой мощности не хватит, чтобы сделать наложение.

— Так что, предложение наших заокеанских друзей?

— Заклятые друзья, да…У них тоже проблемы, но да, мы вынуждены согласиться. Правда возникли определённые трения с вашим руководством, но думаю мы сумеем их порешать.

— Не обращайте внимание. В случае чего, Сергеев вас поддержит. Даю гарантию.

— Понятно. Приму к сведению. А он…в курсе?

— В пределах допустимого. Ладно, а как поступим с этим? Отработанный материал. Я пролистал отчёт и считаю, что он абсолютно бесполезен. Разберёте на запчасти?

— А у вас жёсткая позиция, полковник. Да нет, пусть походит…в сборе.

Оба голоса рассмеялись. Орлов попытался открыть глаза и когда получилось, увидел парочку в белых халатах. Одним был тот самый полковник, а вторым — высокий худой мужчина с высоким любом и проницательными глазами за стёклами старомодных очков.

Как выяснилось, несколько позже, это и был Роберт Станиславский.

Доктор не только спас Ивана от «разборки», но и взял под свою опеку. Учёный назначил парня личным помощником и хоть частенько ругал, но относился вполне по человечески и Орлов был готов отдать жизнь за своего покровителя.

Так что жизнь его шла достаточно ровно и вполне неплохо. Поэтому Иван не желал, чтобы это «неплохо» сменилось на нечто другое и старался не попадаться Тарасову на глаза. Впрочем, генерал и сам не очень вертел тяжёлой головой, сосредоточившись на показаниях приборов.

Парочка крысинолицых вела тщательную запись процесса записи, причём один снимал, а второй ещё и комментировал записанное на английском. Пётр Лимонов, отвечающий за абсолютную секретность проекта, корчился на своём стуле и бросал страдальческие взгляды на директора. Тот же только усмехался и разводил руками: дескать, смирись.

Северцев вновь спрятался за дешифраторами и с ужасом переглядывался с отражением в тёмном экране.