Паола. Темный кристалл

Паола не плакала. Ни тогда, ни после. Не от чёрствости или безразличия. Просто в душе девочки в тот миг разверзлась мертвенная пустота, что ни слёзы, ни что-либо другое не смогли бы её заполнить. Спустя еще несколько лет она узнала, что Феодосий, который к этому времени стал ей ближе всех в клане, был влюблен в её мать. И даже бился с её отцом на поединке за руку и сердце Нэлл грасс Ит’хор. И победил. Но видя, что любовь его безответна, уступил. И больше никогда, ни словом, ни делом, не дал усомниться в своём решении. До того дня. Проходивший мимо Владыка, который всегда пугал её своей отчуждённостью и холодностью, остановился и произнёс слова, которые она запомнила навсегда: «Помни и будь сильной. Не для меня или клана. Для них. Ибо они заплатили высшую цену, которую родители могут заплатить за своего ребёнка. Так стань же достойной их памяти».

Паола не заметила, что молчаливая служанка закончила расчёсывать её волосы и, видя, что госпожа ушла в себя, тихо выскользнула за дверь. Выдохнув и окинув своё отражение в зеркале критическим взглядом, она решила просмотреть доставшуюся ей книгу, пока не вернулась Фельдия. Незачем этой хохотушке видеть в её руках что-то, не вяжущееся с обликом солдата удачи, в котором она предстала перед хозяином трактира этим ранним утром.

На первый взгляд тексты в книге напоминали бессмысленные наборы фраз и символов. И Паола, не будучи магом, сразу перелистнула страницы с магическими выкладками, перейдя к более читаемой части. И тут же насторожилась. Дальнейшие записи велись с помощью шифра, и прочесть их не представлялось возможным без знания ключа. А единственный, кто знал его, лишился головы. Хотя буквы были заменены на непонятные значки в виде треугольников и кружков, цифры оставались цифрами, напоминая амбарную книгу. Словно юнец вёл учёт, сколько и чего, куда и кому. Зачем кому-то вести эти шифрованные записи. Да еще и владевшему смертельно опасной магией. Было над чем задуматься. Паола решила поразмышлять над этим на досуге, спрятав книгу на самое дно заплечного мешка. Тем временем на лестнице, ведущей к её комнате, раздался цокот Фельдиных башмачков. «Как раз вовремя», – подумала вампирша.

– Госпожа, – с порога защебетала служанка, – Я сейчас у мастера Келна была. Он мне таких ужасов нарассказывал, душа в пятки уходит. Говорит, этой ночью сынка прелата нашего порешили.

– Прям-таки порешили?! – позволила себе высказать сомнения вампирша.

– А то! По крышам десятки тварей каких-то носились, до сих пор там чистильщики черепицу битую собирают. И всё из-за козней Муэро этого. Давно уже слушок ходил, что подлец магией балуется. Да не какой-нибудь, а самой что ни на есть тёмной.

– И что же никто не донёс на этого «достойного» горожанина?

– Донесёшь тут, – фыркнула Фельдия, смешно сморщив нос. – Когда отец его – прелат Бергазино, двери к наместнику ногой открывает. А остальные слуги Единого в рот ему заглядывают. Тут же сам у заплечных дел мастеров и окажешься. За клевету и поклёп на достойного члена городской общины и столпа общества, – служанка, очевидно, воспроизводила чьи-то слова. Но делала это нарочито гнусавым голосом, что, в конце концов, Паола не выдержала и расхохоталась.

– Ну вот, наконец, госпожа улыбается. А то стоило мне только выйти, а Вы уже темнее тучи стоите, – затараторила Фельдия, и, развивая успех, продолжила: – Так что город перекрыт, повсюду стража рыскает, да поверенные Бергазино к людям цепляются. Говорят, отец целую кучу золота пообещал тому, кто укажет на убийцу сына.

– Занятно, – произнесла вампирша. – Так, а с обувью моей что?

– Ох, про обувь-то я и забыла. Простите госпожа, – служанка стала быстро распаковывать внушительную коробку, которую принесла с собой. Поочередно извлекла из неё с видом бродячего фокусника женские туфельки, ботиночки и сапожки.

– Вот. Мастер сказал, что обувка у Вас – отличная. Он только каблучок подобьет, да пару набоечек заменит и будет она вам служить дальше. А это пока примерьте, вдруг, что и подойдет. Зря я, что ли, такую красоту через полгорода пёрла.

– Действительно, Фельдия, – проявила солидарность вампирша. – Ты давай, тоже себе что-нибудь подбери. Я оплачу.

– Уф, госпожа, – Фельдия растерялась и не находила слов, лишь беспомощно хлопала ресницами.

– Давай, давай, – подбодрила её Паола, примеряя туфельку с крупным, но невысоким и устойчивым каблуком. Под подолом платья всё равно не видать, а в случае непредвиденной ситуации она не будет напоминать пугало, которое раскачивает шаловливый ветер. Закончив с гардеробом, Паола изъявила желание пообедать в общей зале, чтобы погрузиться в непередаваемую атмосферу сплетен, баек и небылиц. Фельдия, находящаяся в состоянии легкой эйфории, умчалась исполнять пожелание госпожи, а Паола, еще раз оглядев себя в зеркало, спустилась в зал.