Паоло и Рем

Сегодняшнее утро окончательно потрясло его - открылась истина, как все кончится. Последний год не раз напоминал ему о близком поражении. Он всегда считал конец поражением, но быстро забывал страх, жизнелюбия хватало, ничто надолго не пробивало оболочку. Счастливое свойство - он умел отвлечься от холодка, пробежавшего по спине, от спазмы дыхания, пустоты в груди... Не чувствовал неизбежности за спиной, не верил напоминаниям - все время кто-то другой уходил, исчезал, пусть ровесник, но всегда есть особые обстоятельства, не так ли?.. Не пробивало, он оставался внутри себя в однажды сложившемся спокойном сиянии и тепле, в своем счастливом мире, и не раз изображал его на картинах рая, где среди природы, покоя, под полуденным солнцем бродят люди и звери, не знающие страха. Он верил в свою силу жизни, и потому мог создавать огромные полотна, на которых только радость, для них одного таланта маловато. Он верил, и умел забывать.

Сегодня впервые стало по-другому. У судьбы отворились веки, прежде закрытые, слепые, и она зрячим пальцем, пальцем - вперлась в него!..

"Теперь ты, ты ответь!"

Так в школе бывало, он дремал от усталости, убирал по вечерам, мыл полы, зарабатывал... Забываешься, и вдруг очнешься - палец на тебе: "встань, ответь!.." Потом он нашел место репетитора у двух богатеньких бездельников, учил латыни и родному языку, понемногу вырос, сам учился... он всегда учился...

x x x

Теперь он смотрел на этих двух, преодолевая внутренний раздор и стремительно отвлекаясь от непривычных ему тяжелых мыслей. Все-таки силы еще в нем были, из глаз пропали усталость и равнодушие, он воспрял, и уже думал - чему можно научиться, даже у них; эта черта всегда давала ему неоценимое преимущество, возможность оставить далеко позади соперников, недругов, и во всем быть первым.

- А, конечно, Марс, я вижу. - сухо сказал художник.

Поэт не смотрел, он уставился пустыми зрачками в окно, в глазах его отражалось небо; он присутствовал, но его не было. Сегодня он уже выполнил свою норму. Переезд возбудил в нем поэтическую жилу, и в ожидании завтрашнего запланированного всплеска, он носил себя осторожно, холил, и вовсе не хотел случайных впечатлений, находя источник восторга в самом себе.

- А это Богиня плодородия и мира, она кормит грудью двух амурчиков, вот здесь. Она уговаривает дармоеда прекратить разборки и присмиреть. -Паоло продолжал объяснять свой замысел.

Да-а, вот это сиськи! Не пожалел красок, жаль, что зад плохо виден... Никита был из тех, кто хочет видеть и осязать все сразу. Но положение обязывало проявить скромность, он не должен был опозориться перед этим сухим стариком, который смотрел на него с обезоруживающей добротой. Никита слышал о магическом действии взгляда Паоло, и как тот ухитрился выговорить такие условия мира, что вроде бы победителям все, а на деле оказалось - ничего!..

Про сиськи - нет, нельзя и заикаться, надо что-то подобающее моменту сказать... Вопрос о покупке давно решен, он только сопровождающий при картине, но жаждал судить и придираться.

- Почему грунт, разве вещь не закончена? - Он с возмущением указал на правый нижний угол, где проглядывала желтоватая основа.

Паоло улыбнулся:

- Согласитесь, мой друг, это не мешает восприятию, к тому же подчеркивает стремление обойтись малыми средствами, что всегда похвально.

Никита пожал плечами, он не понял, но решил не возражать. Известно, у Паоло всегда найдется, что сказать, как оправдаться. Надоело торчать у этого холста, пора отделаться, оставить свободных два-три дня, он сумеет найти им применение. Никита отошел на несколько шагов, оглядел картину, пожевал губами, и, подняв брови, решительно сказал в пространство:

- Ну, что ж... Картина радует глаз, и кажется нам весьма интересной и полезной для нашей галереи, тем более, сюжет, он весьма, весьма... А что вы думаете?

Вопрос был неожиданным и лишним, он испугал поэта:

- Я, что?.. думаю? О, да, да!..

- Когда Вам подготовить ее? - Паоло любил доводить дела до полной ясности. Этих бездельников следует вытолкнуть и забыть.

- Давайте без спешки, думаю, дня два или три не сделают погоды. И команда отдохнет на берегу.

На том и порешили. Паоло устал от ничтожного напряжения, болела спина, набухли ноги, на голенях нестерпимо болела кожа, он знал - натянута до блеска, кое-где через трещины просачивается желтоватая лимфа, отвратительное зрелище... И во рту пересохло, он должен пойти к себе и лечь.

Да, еще этот парень, художник...

x x x

Парень ждет. Нехорошо. Паоло обычно не нарушал правил, которыми, словно мелкими камешками пашня, усеяна жизнь. Одно из них - помоги ближнему. Не из сочувствия, его оболочку редко пробивало, - из общего принципа добра и справедливости, и под воздействием огромной внутренней энергии, которая светила в нем и светила, выливалась на огромные полотна... Благодаря ей, он просто не был способен кому-то мешать, завидовать, обычно он других не видел. Но если замечал, считал нужным помочь.

Если замечал...