Папа большой, я маленький

Папа зашипел, как змея: «ш-ш-ш…», и продолжал рассказ:

— Я смотрела в окно, и вдруг мама сказала: «Интересно, не правда ли?» Я ничего не ответила, потому что мама обронила эти слова просто так, не глядя в окно. А я подумала: «Разве мама видела то, что видела я? В окно глядела только я одна». Так ли я подумала или по-другому, уже не помню, однако с тех пор я стала потихоньку, незаметно для себя превращаться в Одну-Одинёшеньку. Я уже не верила маме. Думала: «Я совсем одна на всём белом свете. И маме нет до меня дела». Вот как бывает, когда равнодушно роняют слова… И однажды я оказалась в этой Часовой башне. Наверно, меня кто-то околдовал. С тех пор я сижу здесь одиноко. Старая лошадь слушает вместо меня, Чёрная кошка смотрит вместо меня…

Папа замолчал.

— Папа, как же ей быть? — спросил я.

— Этого и я не знаю, — сказал папа, зажёг сигарету и стал пыхтеть ею. — А что, если мы вот этим табачным дымом разгоним всех: и Старую лошадь, и Чёрную кошку, и Змею. Расколдуем Одну-Одинёшеньку.

Папа выпустил дым изо рта.

— Хитрый у нас папа! — подала голос мама. — Надоест рассказывать, возьмёт да и развеет всё табачным дымом.

Оказывается, она прислушивалась к нашему разговору с самого начала.

— Как ластиком сотру, — добродушно улыбнулся папа. — Вот ты, малыш, стираешь иероглифы и рисунки, которые тебе не понравились. Так и я табачным дымом развеял всех, кого выдумал. Теперь можно что-нибудь другое рассказать.

— Тогда рассказывай скорее.

— Завтра, малыш.

— Ну папа!

— Нет, нет. Отдохнём до завтра. Ведь речь идёт о стране Что-хочу-то-и-делаю, так что и рассказывать можно, когда захочется.

— Значит, твои сказки, папа, о том, что можно жить, как твоей душе угодно, и делать всё, когда вздумается? — усмехнулась мама. — Если так, то их не следовало бы слушать малышу.

— Как это я не догадался! — Папа хлопнул себя по лбу.

Я тоже хлопнул себя по лбу.

— Как ты ведёшь себя?! — возмутилась мама.

А потом принялась за папу. Ему тоже досталось.

ЦИФРА ДВА

В школе мы проходим сейчас умножение однозначных чисел и дроби. Деление мне понятно: это как раз обратное тому, что называется умножением. Но дроби! Всякие там одна вторая, одна треть и другие мне почему-то никак не даются.

— Разделим одну вещь точно пополам, получится одна вторая. Разделим на три части — одна треть, — объясняет учитель.

Но мне непонятно, как это можно разделить вещь совершенно точно.

— Это значит на две равные части, — говорит учитель.

— Разве вещь делится точно на равные части?

— Ты ведь решаешь в уме. А в уме можно что угодно разделить на равные части. То есть мысль разделить мыслью.

Как это «мысль — мыслью»?

— Понял, малыш? — спрашивает учитель.

Называет малышом, как папа.

— Нет.

— Цифру «два» ты пишешь на бумаге потому, что ты подумал в голове: «Два». Она не потому два, что ты её написал, а потому, что ты так подумал.

Совсем непонятно.

— Неясно? Ну ладно. Придёшь домой, попроси папу растолковать тебе.

— Он не станет.

— Почему?

— Он скажет: «Не хочу».

— Но ты скажи ему, что это нужно для твоего учения.

— Он скажет: «Дурацкое занятие!»

— Твой папа так говорит?! — удивляется учитель.

— Ага. Он говорит: «Нельзя учиться у других тому, чему учит учитель».

— Так, так… А мама следит за тобой?

— Ещё как! Весь ранец перетряхнёт, даже в пенал заглянет и карманы наизнанку вывернет. И всякий раз спрашивает, до какого места в учебнике мы дошли. Я ей скажу, а она ещё раз пять переспросит.

— А повторять заставляет?

— Заставляет ещё раз проверить ранец и всё остальное.

— А уроки где ты делаешь?

— На кухне.

— На кухне?!

— Там есть доска. И ещё…

— Что же ещё?

— Печенье в шкафу. Если я правильно отвечаю, она даёт мне печенье.

— Так, так. Интересно.

— Ничего интересного.

— Почему?

— А потому, что печенье она не сразу всё даёт, а по одной штучке.

— Мама балует тебя, я так думаю.

— Вот и мама так говорит.

В тот день я рассказал маме о дробях.

— Гм, что-то больно мудрёно, — сказала мама. — Сам-то понимаешь, малыш?

— Да нет, не совсем.

— Я тоже не очень поняла. Может быть, ты рассказал не точно…

— Нет, я всё точно сказал.

— Тогда подождём папу. У него спросим.

Когда папа пришёл с работы и поужинал, мама попросила:

— Объясни малышу дроби.

— Дурацкое занятие, — сказал папа.

— Что ты говоришь! Ты же его отец.

— Отец, но не учитель.

— Это только отговорка.

— Отговорка? Ты называешь отговоркой разделение обязанностей? Нужно чётко различать, что должен делать учитель, а что папа.

— Малыш не понимает дробей. Например, что такое одна вторая.

— Одна вторая? Разве это не половина?

— Ну да, половина. Но ты объясни ему попроще, что такое половина. Ты же можешь растолковать ему хотя бы это.

— Я и сам не знаю.

— То есть как?! Что за человек! — возмутилась мама. — Все отцы помогают своим детям делать уроки, а ты…