Папа (для) моей дочери

– Что, простите? – задаю наивный вопрос.

Всё-таки не такой он дурак, раз понял, что мы с Кирой в одной лодке.

– Это фотошоп! – заявляет Шелест.

Беру снимки и придирчиво рассматриваю ещё раз.

– Нет. Это не фотошоп, – заявляю ему со всей ответственностью. – Непрофессионалу сложно заметить разницу.

– А вы – профессионал? – звучит скептически.

– Да. Также существует множество программ, которые с лёгкостью могут определить, фотошоп это или нет, – отвечаю я, но вижу, что он мне не верит. Впрочем, как и всем компьютерным программам вместе взятым. – Ладно. Вы позволите?

Я беру камеру, ставлю единственный в кабинете цветок на стойку и делаю снимок. Переношу цветок к другой стене, с другим цветовым рисунком, и делаю повторный снимок. Переношу кадры на компьютер и меняю фон на втором снимке с помощью фотошопа. Это занимает какое-то время, но Шелест терпеливо ждёт, наблюдая за моими действиями. Вывожу на экран две картинки.

– Вот посмотрите. Это первый кадр, а вот на этом я поменяла фон. Цветок стоит немного по-другому, но стойка и цвет стены одинаковы. Вы видите разницу?

– Нет.

Я отправляю снимки в печать, и через две минуты подаю Станиславу готовые фотографии.

– А так?

Мужчина переводит взгляд с одного снимка на другой. Я показываю пальцем на мелкие детали, на которые никто никогда не обращает внимания, потому что их не видно, если не знать, что они есть.

– То есть это что, правда?

Я пожимаю плечами, так как ответ очевиден. Вижу, как это ударяет по нему, но мужчина стойко переносит открывшуюся истину.

– Моя дочь решила опозорить меня перед всеми, – произносит он скорее самому себе, но тут же поворачивается в мою сторону. Мимолётная слабость, свидетельницей которой я была, исчезает.

Я прекрасно помню, сколько переживаний он принёс Кире, но сейчас мне его даже немного жаль.

– Почему опозорить? Вы же видите – ваша дочь счастлива, – произношу я.

– Это ненадолго, – звучит короткий ответ, и Шелест не прощаясь выходит из моего кабинета.

Смотрю вслед мужчине и не могу понять, какой же всё-таки смысл он вложил в это слово.

Только когда за Станиславом Вениаминовичем закрывается дверь, до меня доходит, кто это был. Отец Киры и Клима, а значит, родной дед моей дочери. От понимания этого становится немного не по себе, и я плюхаюсь в кресло. Надеюсь, что он вернётся в Москву и мне больше не придётся с ним сталкиваться. При таком отношении к родной дочери не хочу и думать, как он отреагирует, узнав, что у него есть ещё и незаконная внучка.

Но на протяжении всего дня мысли неизменно возвращаются к утреннему визитёру. Злюсь сама на себя, что семьи Шелест стало слишком много. Они были везде: в мыслях, в жизни, даже во сне! И с этим надо что-то делать. Только вот что, я не имела ни малейшего представления.

– Ирина Олеговна, – робко зовёт Алина, появившаяся в фотозоне.

Я только что закончила последнюю съёмку и отпустила клиента, хотя сама выходить не спешила.

– Что случилось? – поворачиваюсь к своему администратору.

– Ирина Олеговна, там ещё один клиент… – начинает Алина, а я вздыхаю, так как уже мысленно была дома. – Вы примете его сегодня или записать на другой день?

– Что там?

– Стандартная, сорок минут, уже оплачено.

– Стилист?

– Нет. Немного поправить если только. Максимум минут десять.

– Я приму. Через двадцать минут буду готова. Поколдуйте подольше, – прошу с улыбкой.

– Как скажете!

Алина исчезает.

Критически осматриваю фотозону. Последняя клиентка была сложной. Дети подарили своей матери сертификат на полную фотосессию. Немолодая женщина не горела особым желанием сниматься, но и обидеть своим отказом никого не хотела. Она была зажата до такой степени, что работать было очень трудно. Большая часть времени ушла на то, чтобы расположить к себе клиентку и дать ей почувствовать себя красивой. Просматривая кадры, я осталась довольной и сейчас хотела немного отдохнуть.

Двадцать минут ничтожно мало, но задерживаться дольше – значит оторвать это время у своей дочери, которую в последнее время я и так практически не вижу.

Ровно через двадцать минут вхожу в фотозону и натыкаюсь на Клима. Шелест сидит, развалившись в кресле, словно ожидает уже достаточно долго. Но девочки не могли отпустить его раньше! Этот секретик остаётся между нами, и никто его не знает, кроме, пожалуй, Киры.

Фраза «Какого черта ты здесь делаешь?!» остаётся неозвученной. Алина сказала, что фотосессия оплачена. Искренне желаю ему провалиться на месте. Можно даже в этом самом кресле!

– Клим! Ты издеваешься?!

– Ни капельки. По-другому ты никак не хочешь меня слушать.

– Я и сейчас не желаю ничего слушать. Приступим.

– Ира, ты можешь отложить свою камеру, если, конечно, не мечтаешь заполучить парочку моих снимков.

– Не испытываю такого желания.

– Эх, – разочарованно вздыхает Клим и встаёт с кресла. – Тогда предлагаю пойти в кафе. Ты ведь ещё не обедала?

– Ты оплатил фотосессию. – Я упрямо стою на своём.

– Я оплатил твоё время, – мягко произносит Клим. – А фотографии предпочитаю совместные.

– Предпочитай сколько влезет.