Папа и море

Муми-тролль растянулся на камнях и уставился в небо. Он не в силах больше думать о Морской лошадке. Как только он пытался представить ее себе, перед ним вставали две лошадки, две совершенно одинаковые смеющиеся лошадки. Они только и делали, что выбегали из моря и убегали обратно, — у него устали глаза. Под конец их стало много, целый табун, он не в силах был даже сосчитать их. Ему захотелось заснуть, отдохнуть.

Мамина стенная роспись становилась все красивее и красивее, она уже разрисовала стену до самых дверей. Мама изобразила зеленую яблоньку, усыпанную и цветами, и фруктами, и яблоки, лежащие в траве. Розовые кусты росли повсюду, почти все с красными розами, такие же, как у мамы в садике. Каждый куст был обрамлен белыми ракушками. Колодец был зеленый, а дровяной сарай — коричневый.

И в один прекрасный вечер, когда лучи заходящего солнца осветили стену, мама нарисовала угол веранды.

Вошел папа и поглядел на ее рисунок.

— А горы ты не рисуешь? — спросил он.

— Там нет никаких гор, — рассеянно ответила мама. Она рисовала перила, а их очень трудно изобразить прямыми.

— А что это у тебя, горизонт? — продолжал папа.

Мама подняла глаза.

— Нет, это голубая веранда. Моря здесь вовсе нет.

Папа долго смотрел молча. Потом подошел к плите и поставил чайник на огонь.

Когда он повернулся, то увидел, что мама уже успела намалевать большое голубое пятно, а на нем что-то похожее на лодку, точно он не мог разобрать.

— Послушай-ка, — сказал папа, — это у тебя вышло неудачно.

— Получилось не так, как я хотела, — жалобно ответила мама.

— Ты наверняка хотела изобразить что-то красивое, — утешил ее папа. — Но мне думается, лучше тебе это переделать, пусть уж будет веранда. Рисовать нужно то, что хочется.

После этого вечера мамина стенная роспись стала все больше походить на долину Муми-дален. Ей трудновато было изобразить перспективу, и пришлось переносить некоторые детали в другое место. Например, плиту и часть гостиной. Невозможно нарисовать каждую комнату. Можно лишь изображать отдельно по одной стене, и это выглядит ненатурально.

Маме нравилось рисовать перед заходом солнца, в это время в башне никого не было, и она отчетливее представляла родную долину.

Однажды вечером небо на западе окрасил красивейший и ярчайший закат, такого маме еще не приходилось видеть. Он зажег языки красного, оранжевого, розового и лимонно-желтого пламени над темным бурным морем. Подул зюйд-вест, он летел на остров прямо с черного как уголь, резко очерченного горизонта.

Мама стояла на обеденном столе и рисовала суриком яблоки на верхушке дерева. Подумать только, как здорово было бы, если бы у нее хватило краски расписать стены снаружи! Что за яблоки! Что за розы!

Пока она наблюдала за небом, вечерний свет поднялся по стене и зажег цветы в ее саду. Они ожили и засветились. Сад отворился, усыпанная гравием дорожка со странной перспективой стала настоящей и повела прямо к веранде. Мама приложила лапы к стволу дерева — солнце нагрело его. Она почувствовала, что сирень зацвела.

Вдруг на стену упала тень, что-то черное молнией пронеслось мимо окна. Большая черная птица летала вокруг маяка, затемняя одно окно за другим: западное, южное, восточное, северное… Птица все летала и летала, со свистом хлопая огромными крыльями.

«Мы окружены, — со страхом подумала мама. — Это колдовской круг, я боюсь. Я хочу домой! Мне хочется вернуться домой с этого ужасного пустынного острова, от этого злого моря…» Она обняла яблоню и закрыла глаза. Кора была шероховатая и теплая. Шум моря исчез. Мама вошла в свой сад.

Комната в башне маяка опустела. Баночки с красками остались стоять на столе, а за окном буревестник продолжал свой странный одинокий танец, описывая круги. Когда небо на западе погасло, он улетел в сторону моря и исчез.

Настало время вечернего чая, и семья собралась в доме.

— А где мама? — спросил Муми-тролль.

— Может, она пошла за водой, — ответил папа. — Она успела нарисовать еще одно дерево.

Мама стояла за яблоней и смотрела, как ее семья накрывает на стол. Они как-то расплывались у нее перед глазами, как будто двигались под водой. Мама не удивилась этому, ведь она наконец вошла в свой собственный сад, где все было на своем месте и все росло, как и следовало расти. Кое-что она нарисовала неправильно, но это было не так уж важно. Она опустилась на высокую траву и стала слушать, как где-то за рекой кукует кукушка.

Когда вода в чайнике закипела, мама уже крепко спала, прислонив голову к своей яблоньке.

Седьмая глава Зюйд-вест

Спустились сумерки, и Рыбак почувствовал, что сейчас нахлынут красивые волны. Он вытащил лодку на мыс, перевернул ее вверх килем и крепко привязал удочки. Потом он залез в свой цементный домик, свернулся серым морщинистым клубком и отдался во власть великолепного одиночества.

Изо всех ветров Рыбак больше всего любил зюйд-вест. Он задул днем и не утих к ночи. Это был осенний зюйд-вест, он мог дуть неделями и превращать волны в высокие серые горы, обрушивающиеся на острова.