Папа Карло и ёлки-палки

Ростом оно было едва ли с дюжину вершков, одето было в маленькие пимы, мохнатую меховую шубку и такую же шапку-ушанку с подвязанными сверху ушами. Сразу под шапкой торчали густые брови, а под ними – два юрких чёрных глаза, которые, бегая туда-сюда, внимательно ощупывали всё вокруг. Остальная часть лица его настолько густо заросла пепельного цвета бородой и усищами, что дальнейшее описание того лица стало делом абсолютно невозможном. На руках его были рукавицы из некрашеной шерсти, в правой руке оно держало клюку – с виду обыкновенную палку с сучком-рукояткой.

Подойдя к дровянику, существо оглянулось по сторонам и коснулось концом клюки большого амбарного замка, висевшего на двери. Замок с тихим скрежетом разомкнулся, словно кто-то открыл его невидимым ключом, выскользнул из петель и упал на снег. Дверь со скрипом отворилась и существо вошло внутрь.

В сарае у Фёдора царила чистота и порядок. Вдоль стен ровными аккуратными штабелями была сложена поленница из нарубленных и просушенных летом дров. В одном углу стояли прислонённые к ней три топора различной величины, тяжёлый колун и зубастая двуручная пила. В другом углу стоял целиком вырубленный и выкорчеванный из земли кряжистый берёзовый пень с остатками корней. В третьем углу – чурка с ровно отпиленными концами, предназначенная, видимо, для колки дров. А над чуркой, под самой крышей, на поленнице лежала огромная еловая дубина с остро заточенными сучьями на конце. Для чего хозяин её выстрогал, известно лишь ему одному, а мы можем только догадываться. Наверное, был в этом какой-то резон. Ведь когда живёшь в маленькой глухой деревне, в которой нет ни телефона, ни милиции, посреди леса, полного диких зверей и, кто знает, может даже и разбойников – дубина с сучьями становится далеко не самой бесполезной вещью в домашнем хозяйстве.

– Опаньки! – скрипучим голосом сказало существо, – Вот это как раз то, что нам надо!

Оно поочерёдно коснулось клюкой сначала пня, затем чурки и, забравшись на неё, дотянулось до лежащей сверху дубины. Затем спрыгнуло на землю, отбежало в противоположный тёмный угол и затихло, приготовившись наблюдать за тем, что будет происходить.

Спустя некоторое время на пне вдруг появились большие глаза, чуть светившиеся в темноте тусклым светом, и стали с любопытством оглядывать сарай. Через мгновенье чуть ниже глаз вырос сучок в виде вздёрнутого носа, а под ним большой улыбающийся рот. Тут же, вслед за этим, и на ссохшейся коре чурки так же образовалось лицо, только глаза его были раскосы и подпёрты сильно выступающими скулами, а под маленьким вдавленным носом хитро улыбался рот, обрамлённый тонкими усами и острой, в форме клина, бородкой. На голове его красовалась толи тюбетейка, толи феска, словно вырезанная на верхнем спиле чурки.

– Здорово, друг! С Новым Годом тебя! – весело поприветствовал чурку пень.

– Зыдыравствуй, дарагой! – отозвалась чурка, – и тебя с праздником! Давай знакомиться. Ты кто такой будешь?

– Я Данька Пенёк, – добродушно улыбнулся пень, – А тебя как звать-величать?

– А я Мамед Чурбан. Очень и очень пириятно познакомися! – чуть поклонившись в сторону пня, ответила чурка.

В то же мгновенье из-под потолка с поленницы упала дубина, гулко ударила Мамеда по голове и, отскочив, встала в рост, опершись на дрова. На её толстом конце светилось улыбкой глуповатое широкое лицо с оттопыренными ушами по бокам.

– Доброй ночи, друганы! – громко гаркнуло лицо, – А вот и я, Ванька Дубина!

– Э-э-э! Шайтан! Осторожно нельзя? – обиженно сказал ушибленный Мамед.

– Ну, не взыщи, кунак! Если бы у меня были руки и ноги, я бы осторожно слез по поленьям. А так пришлось десантироваться. Прошу отнестись с пониманием. Ну что, деревяшки, поболтаем?

– Ну, дрова вы и есть дрова! – раздалось из тёмного угла, и в полосу лунного света, струившегося из маленького оконца, вышло существо с клюкой, – Вам, буратинам безмозглым, только бы языками трепать. А у нас дел невпроворот, успеть бы за ночь.

– Ой! – захлопав от неожиданности глазами сказал Данька Пенёк.

– Вай-вай! – вторил ему Мамед Чурбан.

– А это ещё что за карлик тут скрипит? – грозно спросил Ванька Дубина.

– Как ты сказала, глупая палка? Карлик? – существо размахнулось и стукнуло Ваньку клюкой по голове, – С тобой, дубина стоеросовая, не скрипит, а разговаривает король всех окрестных лесов Карл тринадцатый Буреломный! Но для вас, бестолковые обрубки, я папа. Будете называть меня папа Карло. Понятно?

– Понятно, – робко ответили деревяшки.