Папа Хемингуэй

«По ком звонит колокол» никогда не издавался в Испании, но контрабандой роман на английском языке все-таки привозили в страну. Один приятель Руперта, работавший в английском посольстве, дал мне книгу. Я думал, что хорошо знаю текст, но совсем не помнил этот эпизод с пьющими кровь старухами из мадридской скотобойни. Да, они там были. Пилар сказала, что она может чувствовать запах смерти, и Роберт Джордан возразил ей — смерть не имеет запаха, ужас — да, но не смерть. Если смерть пахнет, то чем?

И тогда Пилар начинает описывать запах смерти: во-первых, это запах, который приходит на корабль во время шторма, а все люки и иллюминаторы закрыты. Она просит его понюхать воздух у медной рукояти иллюминатора, этот запах вызывает обморок и ощущение пустоты в желудке — и это лишь часть запаха смерти. А другую часть он найдет, говорит Пилар, в Пуэнте-де-Толедо, рано утром. Она просит его встать у дороги, когда с Манзанареса опускается густой туман, и подождать старух, которые приходят туда на рассвете пить кровь только что зарезанных коров. И когда одна из этих женщин выйдет из бойни, кутаясь в шаль, с посеревшим лицом и запавшими глазами, с волосиками старости на подбородке — бледными побегами смерти, вырастающими из белых восковых лиц подобно побегам фасоли, тогда, говорит Роберту Пилар, он должен обнять эту старуху, прижать ее к себе и поцеловать в губы. В этот миг он обретет и вторую часть запаха смерти.

После посещения доктора Эрнест стал реже есть, больше отдыхать и даже заговорил о том, что хорошо бы поменьше пить. Обычно после дневной корриды он шел полежать и оставался в кровати, читая что-нибудь, до десяти часов. Потом вставал и одевался к ужину. Несколько вечеров он вообще не выходил из номера, просил принести ужин в комнату и ел в постели. Эрнест возобновил сбор мочи, хранил ее в стаканах в ванной и время от времени отсылал на анализ к Мадиноветиа.

Эрнест всегда очень много читал, и здесь, в отеле, как и везде, где он бывал, столик у кровати был завален журналами, газетами и книгами. Это было неповторимое зрелище — видеть, как он выбирает себе журналы в магазине. Эрнест неторопливо шел вдоль полок с выставленными журналами и брал все подряд, за исключением тех, которые называл помощниками для дам, — «Домохозяйка», «Домашний журнал для леди» и подобные им. Он покупал двадцать, а то и более журналов, но самое удивительное было то, что он их все проглядывал и мог обсудить содержимое каждого издания. К журнальным киоскам в Испании, Франции и Италии он относился точно так же. Живя на своей финке на Кубе, он регулярно выписывал «Харпер», «Атлантик мансли», «Холидей», «Филд энд стрим», «Спортс афилд», «Тру», «Тайм», «Ньюсвик» и «Сазерн джезуит», два английский журнала — «Спорт энд кантри» и «Филд», мексиканский журнал «Канча» и целый ряд итальянских и испанских еженедельников. Кроме того, «Скрибнере» непрерывно посылало ему книги, которые он просил, а от других издательств он постоянно получал новинки — редакторы надеялись, что Эрнест напишет что-нибудь о том или ином писателе и они смогут использовать текст как рекламу на обратной стороне обложки.

И вот в такой спокойный вечер, когда Эрнест решил остаться в постели и погрузиться в чтение испанского журнала, посвященного корриде и всему с ней связанному, в его номере совершенно неожиданно появился Луис Мигель Домингин — лучший матадор Испании тех лет. Это был гибкий, потрясающе красивый человек. Все его родственники были матадорами, и даже его очаровательная сестра Кармен однажды блестяще выступила в корриде. Домингин не выступал на арене почти год, переболев серьезным заболеванием желудка. Но теперь, получив весьма выгодные предложения из Южной Америки, он подумывал о том, чтобы снова выйти на арену. В «Палас» он пришел, чтобы попросить Эрнеста посетить его подругу Аву Гарднер, которая лежала в больнице и страдала от ужасных болей, вызванных камнями в почках. Ава играла в фильме «Убийцы» — Эрнест считал, что это единственный приличный фильм среди всех, снятых по его произведениям, — и в фильме, который он называл «Снега Занука».

Мигель ушел, и Эрнест воскликнул:

— Боже, как он ужасно выглядит! Когда Луис Мигель в форме, он похож сразу на Дон-Жуана и Гамлета, но сейчас он кажется утомленным, похудевшим и каким-то сникшим. Наверно, слишком много времени провел у постели Авы.

Мы застали Аву в палате, окруженную медсестрами — они поправляли постель, измеряли пульс, убирали. Ава весьма решительным тоном разговаривала по телефону с директором голливудской студии:

— Мне плевать, сколько сценариев вы мне посылали. Не буду, повторяю вам, я не буду играть Руфь Эттинг!

Пять секунд паузы — она слушает, что ей говорят.

— И вы можете взять этот контракт и засунуть его себе в задницу!

Сестра расправляет простыню и взбивает подушки, подкладывая их под голову и плечи Авы.