Папа, куклу звали Джульеттой

Я – совсем маленькая девочка. Папа срезает грибы один за другим, а я не нахожу ничего.

– Поосторожней с ножом, – кричит моя мама моему папе. – Убирай нож в карман, видишь, ребёнок возле тебя бегает, заиграется, нарвётся…

Он делает вид, что заботливо убирает свой складной нож. Но срезав следующий гриб, опять ходит с вытянутой рукой, будто даже угрожающе всё время направляя его в мою сторону. Тогда мама моя предостерегающе кричит мне. Но я, как и все дети, ничего не боюсь. Радостная, бегаю за папой и наблюдаю, как он находит грибы. В то же время какой-то крошечной частью своего детского сознания понимаю – папе на меня наплевать. И на мою маму тоже наплевать.

Вроде он живёт с нами, но у него какая-то совсем другая, обособленная от нас жизнь. И наш быт, как и моё будущее, его совсем никак не заботят, и всегда, что бы мы его ни попросили сделать для нас, он этого не делает – отказывается, надменно повторяя, что на его век хватит. А я ещё не знаю, сколько это – век. И думаю, что наверняка столько же, сколько живёт, к примеру, Кощей Бессмертный. В общем – долго.

– Смотрите, я тоже гриб нашла! – кричу я своим родителям и склоняюсь над находкой с намерением сорвать.

– Это поганка, – говорит мама. – Не трогай ручками.

– Но он такой красивый, – огорчаюсь я.

– От этого гриба на стенку полезешь, – всё так же надменно бросает папа и проходит мимо.

Тогда я задумываюсь, пытаясь представить, как это – лезть на стенку. Воображение работает хорошо, поэтому картина получается смешная, и я не тороплюсь оставить заветный гриб.

– Пойдём, – уводит меня мама. – Чувствуешь, как пахнут берёзы?

Но я не понимаю, о чём она говорит. Я очень люблю берёзовый сок, но он не пахнет…

Как раз в ту весну после долгого скандала мама заставила папу уделить мне немного времени, и мы пошли в лес. Я сорвала пожелтевшую с прошлой осени соломинку, а папа сделал в берёзовой коре отверстие. Минуту за минутой я терпеливо ждала, когда на кончике соломинки появится маленькая капелька, и сразу слизывала её. Больше с того времени папа не смотрел даже в мою сторону, а если иногда поглядывал, то в основном недовольно – я либо мешала ему отдыхать после работы, либо мешала, когда он в одиночестве располагался на кухне, потому что всегда любил есть один.

…Грибы в тот год пошли как-то особенно рано, и я ждала, когда из леса он принесёт ещё землянику. Он в самом часто ходил в лес, приносил много ягод, а нам не давал…

– А какая на вкус морошка? – слышу я откуда-то неожиданный вопрос.

Вздрагиваю и возвращаюсь из этого странного путешествия во времени.

– Вкусная, – отвечаю машинально, потому что это в самом деле так.

Понимаю, что спрашивает меня об этом уже Лариса.

– Тебе папа приносил? – продолжает она выспрашивать, видимо моего ответа ей мало.

– Приносил, – киваю я.

– И мне обещал принести, – признаётся она. – Сладкая ягода, да?

– Не очень.

– Кислая что ли?

– И не кислая.

– Тогда какая?

– Просто вкусная…

По-другому я не могу описать её бархатистый глубокий приятный вкус, похожий может быть на терпкость переспелой смородины, утратившей после ранних заморозок свою кислинку.

– В середине лета созревает, да? – уточняет ещё Лариса и добавляет, но будто уже себе самой. – Прямо к моему дню рождения принесёт. И грибов белых тоже обещал принести.

Потрясённая этим откровением, я мечусь, терзая свою мысленную машину времени, и теряюсь, не зная, куда лучше теперь переместиться – то ли в прошлое, то ли в будущее. Смутно догадываюсь, почему прямо с самого моего детства папа не приносил нам ни грибов, ни ягод. Ведь он был заядлым грибником, весь пропахший лесом, и ягоды любил собирать. Но… Оп! Вот и остановка.

Моя машина времени рванула как-то чересчур резко, так что я даже не могу понять, где вообще теперь нахожусь. Но меня там точно нет. И вообще все люди незнакомые, да и улицы тоже, а дом и вовсе чужой. Бегает совсем крошечный мальчуган, а женщина рядом с ним, видимо его мать, сильно пьяная.

– Привет, – говорю я этому мальчугану.

Он пугается, удивлённо таращится на меня. Видимо в самом деле я выгляжу, как прибывшая из другого измерения.

– Мне кажется, я тебя где-то видела, – говорю я малышу.

– Я твой папа, – говорит он и смеётся.

Тогда я вздрагиваю, потому что узнаю в точности этот смех. Но как такое возможно и каким образом в сознании своём я переместилась в те далёкие времена, когда меня ещё не было?..

Хватаю его за руку, но он вырывается, убегает. Я бегу за ним.

Коридор длинный, тёмный и как будто бы даже грязный. Я спотыкаюсь обо что-то и это что-то с грохотом катится впереди меня. Догадываюсь – это большая железная банка видимо из-под солёных огурцов. Боязливо пытаюсь её поднять, нащупываю ручку из проволоки.

– Давай я поставлю её у туалета, – деловито говорит мальчик и дальше идёт на кухню.

– Не надо меня угощать, – из вежливости шепчу я.

– У меня есть только бутерброды с маргарином, будешь? – спрашивает он.

И тут мы оказываемся в кухне.