Папа Лев

– Какое чудное имя! Иза-белла… Леди Изабелла, дорога зовёт меня. Ради вас и вашего светлого имени я совершу множество подвигов, одолею Дракона, сражусь с Василиском и пройду тысячи долгих лиг Дороги. Вернусь к вам, покрытый пылью и славой! Ах! Какая это будет славная Дорога! Дорога за Чудом…

С этими словами рыцарь Вильгельм взмахнул рукой в латной перчатке, развернул серого в яблоках коня и ускакал по дороге, поднимая клубы дорожной пыли.

Принцесса Изабелла задумчиво комкала в руке кружевной платок. Дорога, говоришь, Вильгельм? Драконы, говоришь? Слава? Почести? Подвиги? Да, Вильгельм, это слова мужчины. У нас, принцесс, другие слова. Ожидание. Тоска. Время.

Чудовища пострашнее Дракона и Василиска.

– Кучер! Домой, в замок. – Принцесса хлопнула дверью кареты. – Пора брать всё в свои руки, иначе ждать тебе его возвращения до седых волос, дорогуша, – пробормотала она себе под нос.

Дворцовые слуги шептались в углах, что, приехав с той странной прогулки, Принцесса сразу велела позвать в свои покои старуху-провидицу из леса неподалёку. И заперлась с ней, открывая двери только для подносов с апельсинами и зелёным чаем.

– Дракон нынче пошёл не тот, – скользнула по краю сознания мыслишка. Увернуться от когтистой лапы. Присесть для ответного удара. Меч от чешуи отскакивает, не берёт старая верная сталь чудище. Выпад. Удар. Уход. Защищаться смысла нет – сомнёт, затопчет, задавит. Только уворачиваться. Уворачиваться, уходить, и атаковать. Ррррраз…. Дддва… Ых… Силы на исходе, как бы мне не пасть смертью храбрых, не дожив и до середины пути. Скользко… Кровь? Нет, не кровь. Вода. Дождь. Ливень даже.

Вильгельм недоумённо смотрел, как Дракон, чихнув, уползает в пещеру. Дождя боится? Да ну… не бывает…

И я тогда под дерево уйду, чего зря мокнуть… Что это? Руны на камне… Не видел раньше… Что? Что?!! Серебристой вязью на сером валуне проступали слова.

Не дождя. Простудиться боится, ревматизм у него, у старого.

Изабелла, понял Вильгельм. Магия. Ох…

И с тех пор, неотступно и невидимо, она постоянно была рядом с ним. Письмом на спинке почтового голубя. Рисунком облаков на небе. Обрывком случайного разговора в таверне. Грохотом грома. И ещё тысячами разных способов. Забавница…

Ну кто так бьёт? Кто так рубит-то? Кто тебя фехтовать учил? Где стойка? Ноги в коленях согни! И четвёртую защиту неправильно ставишь, меч у тебя на противника должен смотреть, а ты им машешь!

К Василиску – налево. Налево! Это не в ту сторону! Ты не в ту сторону едешь.

Вставай уже, сколько спать можно, полдень. Дрыхнешь, а я тебя жду. Вставаааай… И в путь.

Какие русалки?!! Ну-ка, быстро отошёл от озера! Быстро, я сказала!

Жизнь Вильгельма стремительно и неумолимо превращалась в ад.

Тёмные сказки Тёмной стороны

У Тёмной стороны свои сказки. Совсем-совсем свои, укутывайся одеялом, я выключу свет. Тёмные сказки рассказываются в темноте, пушистой и ласковой, как ты сама, кофейные лапки, устраивайся поудобнее.

Жили-были два человеческих существа, мальчик и девочка. Мальчик умел видеть, а девочка умела делать. У мальчика были когти, шипы и чёрные крылья. У девочки крылья были радужные. Однажды утром они посмотрели друг другу в глаза и отправились на высокую скалу. Больше их никто не видел. Никогда. Потому что Живоглот, который внизу скалы живёт, не оставляет от человеческих существ даже ногтей. А из перьев получаются отличные подушки, сама видела, когда в прошлый раз к нему в гости заходила, мягкие и удобные. Из радужных – мягче даже, чем из чёрных.

Жила-была одна девочка, которая всего боялась. Боялась монстров, которые приходили к её порогу, дышали в стекло и рисовали на нём непонятные ей знаки. Боялась боли, которая живёт в сердце. И однажды ей бояться надоело. Ну вот надоело, и всё тут. И она вышла на порог своего дома посмотреть в глаза своим монстрам. И они её сожрали. Целиком. Мееедленно и со вкусом, высасывая мозг из костей и хрустя нежными хрящиками, и никто не слышал, как она кричала, потому что тишина заткнула всем её друзьям уши. Больно ей было до самого конца и немного дольше.

Жил-был один мальчик, у которого вместо сердца была зелёная калитка. Люди, которые находили дорогу к его сердцу, могли пройти сквозь неё в разные страны. Всегда в разные. Постоять на берегу моря, отправиться с рюкзаком или налегке в синие горы, разыскать потерянный тысячи лет назад город в пустыне, пройти сотнями дорог и вернуться домой сразу, как только поймёшь, что надо возвращаться. Странные существа приходили выпить чая у его костра, и каждое существо приносило с собой свою историю – бывало, и не одну, и никогда не уходило без истории на обмен – эти сказки, казалось, рождались, из самого воздуха – терпкого и пьянящего, полного осенних трав в полнолуние. Однажды мальчику надоело, что все ходят туда-сюда через него, и никому не нужен он сам, а только его калитка. И он разобрал её на дощечки и сжёг. И всю оставшуюся жизнь прожил мертвецом среди людей. Жил и помнил ветер своих стран, и все истории у костра помнил тоже.