Папа, мама и Джейми

Поверил Ральф или нет — осталось только гадать, ибо никаких комментариев с его стороны не последовало. Он начал излагать правила проживания в лагере, слушая которые Шерри подумала, что это скорее тюрьма, чем место, где люди зарабатывают на жизнь. Правила были следующими: работа с шести утра до шести вечера, отбой в семь вечера. Еду, питье и сигареты разрешается покупать только в лавке на территории лагеря, за неподчинение надсмотрщику или драку — штраф, который вычтут из заработка, ну и так далее. Хотя Шерри с Майком предполагали оставаться в лагере всего несколько дней, с них тут же потребовали плату за жилье за неделю вперед и предупредили, что остаток своего заработка они должны хранить в сейфе, опять же в местной лавке, «в счет будущих покупок». Выслушав все это, Шерри почувствовала себя такой беспомощной и бесправной, как никогда в жизни.

Развязной походкой подошли молодые люди, у одного из которых вокруг шеи болтались четки. Подошедшие спросили пива, и Джолин повела их в лавку, чтобы обслужить. В это время Ральф провел вновь прибывших внутрь ободранной конторы, где обыскал Майка на предмет оружия, а потом заставил подписать какие-то бумаги. Покончив с формальностями, он вывел их на заднее крыльцо и показал пальцем в сторону поля, поросшего сорняками: на нем теснились старые автомобили, трейлеры и захудалые хижины — все это называлось жильем. Трейлер, предназначенный для Майка и Шерри, находился в последнем ряду. Пока что он был свободен.

— Поэтому я и взял с вас целых сто шестьдесят долларов, — сказал Ральф, усмехаясь ртом, где не хватало зубов.

Керли, все еще сидевший на крыльце, не сводил глаз с Шерри.

— Я попрошу у кого-нибудь ведро и принесу нам с тобой воды, — сказал Майк, когда оба, Ральф и Керли, ушли внутрь конторы смотреть спортивную борьбу по маленькому, жалкому телевизору.

Шерри не отпустила руку мужа, она боялась расстаться с ним даже на минуту. Хотя, в общем-то, вокруг теплилась жизнь: желтоватый свет проникал из окон хижин и трейлеров, кое-откуда лилась испанская музыка. Лаяла собака, потом завыла: беднягу посадили на цепь. Где-то засмеялась женщина, потом заплакал ребенок. Крепко выругался мужчина — видимо, не везло в карты. Там и сям светились в темноте огоньки сигарет, выдавая курильщиков.

— Ты в порядке? — спросил Майк.

По какой-то причине — может, напомнило о себе нищее детство — у Шерри вдруг проснулся страх голода.

— Я сбегаю в лавку и куплю нам чего-нибудь поесть, — решительно сказала она.

— Что ж, это будет полезный урок. — Майк слегка удивился.

В лавке Шерри увидела Джолин, удобно устроившуюся со старым номером журнала «Пипл», ее клиенты уже ушли. Шерри взяла в счет будущей зарплаты кирпич белого хлеба и немного арахисового масла, в душе ужаснувшись цене, которая была за ней записана. Расписавшись старой ручкой, привязанной к не менее старому кассовому аппарату, Шерри заметила иронический взгляд лавочницы.

— Уж больно нежные у тебя ручки, — сказала Джолин. — Завтра к вечеру покроются волдырями, после целой смены. А вообще-то так тебе и надо: связалась с «мокрой спиной»[12].

Слова, которыми эта грубая баба охарактеризовала ее любимого, зажгли в сердце Шерри тихое, но негасимое пламя. Она не огрызнулась, но ей хватило злости на то, чтобы без боязни дойти в темноте до своего трейлера. Однако, увидев, что он представляет собой внутри, Шерри разразилась слезами.

— Мы не можем здесь спать! — воскликнула новоиспеченная жена.

Этого-то я и боялся, подумал Майк.

— Все будет в порядке, дорогая, — сказал он, обнимая ее. — Я обещаю тебе, все будет в порядке.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В первую ночь, проведенную в лагере для сборщиков фруктов, Шерри и Майк не думали о любви, но Шерри спала, положив голову мужу на плечо и уютно прижавшись к нему под одеялом из грубой шерсти — единственной «постельной принадлежностью», выданной им. Неужели наша первая брачная ночь так и останется незавершенной? — думала Шерри сквозь полудрему. Она уже почти заснула, несмотря на свою уверенность, что спать в этом сарае невозможно. Почему же он не хочет меня?.. другим мужчинам я нравилась — была ее последняя мысль.

Утро и вместе с ним новая жуткая реальность обрушились на Майка и Шерри с какой-то невероятной внезапностью. Казалось, только что их усыпила бархатная ночь, и вдруг она взорвалась криками детей, требующих поесть, грохотом музыки «рок» и «мариачи», рвущейся из нескольких приемников, звоном кастрюль, перебранкой и перекличкой людей, говорящих с самыми разными акцентами, которые указывали на то, что люди эти прибыли с острова Гаити, с Аппалачских гор, из Мексики. Чуть повернувшись на бок, Майк достал часы из кармана джинсов (куда их предусмотрительно спрятал) и взглянул на циферблат: пять двадцать одна утра. Его жена, пребывающая в этой роли всего пятый день, спокойно спала, и ее легкое дыхание слегка щекотало его грудь, покрытую темной порослью волос.

Майк нежно потрогал ее за плечо.

— Вставай, querida, — прошептал он.