Папа, мама и Джейми

Через некоторое время он вышел, отыскал глазами Шерри на пляже и позвал ее. Она не ответила, не помахала в ответ рукой. Просто стояла и ждала, когда он подойдет. И хотя лицо ее было неподвижным, она выглядела очень свежей и хорошенькой в своих желтых шортах и футболке. Только небольшие тени под глазами свидетельствовали о бессонной ночи.

Прости меня за то, что вышло. Давай начнем сначала — эти слова готовы были сорваться с его губ, но остались несказанными. Произнести их ему помешала гордость.

— Только что позвонил Эктор, — сказал он вместо этого. — Мне придется прямо сейчас ехать в Таллахасси. Вроде бы законопроект, с которым я столько нянчился, наскочил на препятствие. Ты сможешь забрать Джейми и поехать с ним в мою квартиру на Уэст-Шор? Я дам тебе ключи и по дороге заброшу к бабушке, где ты заберешь свою машину.

Шерри молча кивнула. Она упрямо сохраняла свою независимость, оставаясь за стеной, которую воздвигла между ним и собой.

Она никогда не была до свадьбы в кооперативном доме, где жил Майк. А теперь ей предстоит здесь жить. В этот вечер она осталась наедине с собой в современной квартирке, состоявшей из одной комнаты, кухоньки и ванной вместе с туалетом. Распаковав вещи и уложив Джейми спать в нише, что служила как бы кабинетом, Шерри вышла на маленькую застекленную веранду, откуда могла увидеть залив, и стала размышлять о том, что ее ждет.

Прошлое, впрочем, тоже предъявляло свои права. Вполне возможно, что эта квартирка, в которой она поселилась с Джейми, — та самая, где имел место бурный роман Майка с Лайзой. Если, конечно, Майк не поменял жилье за последние полтора года.

Как-то еще при жизни сестры — та была на последнем месяце беременности — они ехали в машине мимо жилого комплекса Бахиа-Палмз (как раз этого), и Лайза показала пальцем. «Вот тут, — сказала она, — мы жили с Майком, это отсюда он меня выставил, подлец».

Поверив в его версию причины, по которой они расстались, Шерри больше не считала Майка бессердечным бабником. Однако это влекло за собой грустные выводы. Помня, с какой горечью Майк говорил о том, как он застал Лайзу с другим мужчиной, Шерри поняла, что он любил ее. Взгляни правде в глаза, говорила себе Шерри, прислушиваясь сейчас, на веранде, к печальному голоску горихвостки, звавшей своего дружка, Лайза была из тех женщин, от которых мужчины с ума сходят. Если бы она не изменила, Майк мог бы жениться на ней и без ребенка.

Такие мысли, конечно же, приводят Шерри ко всяким сравнениям. Не в ее пользу. Когда Майк прервал их брачную ночь, Шерри тут же пришли на ум его страстные свиданья с Лайзой. И теперь, лежа на кровати из тикового дерева и пытаясь уснуть, Шерри представляла себе сестру в его объятиях.

Получив отгул на понедельник и вторник, с тем чтобы она смогла перевезти вещи и обосноваться на новом месте, Шерри прямо с утра поехала к бабушке, чтобы взять у нее список нужных продуктов и купить их для нее. Разумеется, старая Лилиан не удержалась от того, чтобы в очередной раз высказаться по поводу замужества своей внучки.

— Я вот тут сидела и думала, — провозгласила она со своего кресла, — и пришла к выводу, что замужество твое — ошибка, девочка.

После вечера, проведенного в одиночестве, когда Шерри страстно ждала звонка Майка, а потом еще одной бессонной ночи, когда она уже подумывала о разводе, Шерри едва сдержалась, чтобы не сказать бабушке: заткнись.

В Таллахасси, где он проводил вторник, Майк с трудом мог сосредоточиться на делах. Законопроект, слава Богу, удалось спасти на заседании, длившемся до позднего вечера. После чего, поспав, сколько он успел, Майк выехал в Тампу в два тридцать утра и в семь двадцать девять уже открывал ключом дверь подъезда в своем доме.

Войдя в квартиру, он услышал из стереопроигрывателя голоса «Индиго-гёрлз». В ванной лилась вода. Ребенок, агукая и размахивая зажатым в одном кулачке печеньем, поприветствовал отца из своего манежа.

Майк поцеловал сына в макушку, и в это время вода в душе перестала шуметь. Он вошел в спальную часть комнаты без предупреждения и увидел Шерри, которая в эти минуты вытиралась одной из его махровых простынь. Обнаженная, розовая от теплой воды, с короткими мокрыми волосами, она показалась ему на редкость беззащитной и очень соблазнительной. Какой же я дурак, сказал он сам себе, что в ту ночь не довел дело до конца.

У Шерри мелькнула примерно такая же мысль, хоть она и промолчала. Ей показалось, что он был готов крепко ее обнять. Этого не произошло — может быть, потому, что она слишком быстро и плотно обернулась простыней.

— Хочешь завтракать? — спросила Шерри. — На кухне уже готовы каша и кофе. Я приду через минуту.