Папа, мама, я и Сталин

Я. Как ко всем?

Отец. Как ко всем.

Я. Чем же ты это заслужил?

Отец. Я не заслужил, а просто… жил.

Я. А подробней?.. Ну, не молчи. Расскажи подробности.

Отец. Ну, какие в той жизни подробности?.. Там всё однообразно.

Я. И ничего не происходит?

Отец. Абсолютно ничего. Только люди мрут как мухи, каждый день, каждый день…

Я. И к этому привыкаешь?

Отец. Кто как.

Я. А ты… ты?

Отец. И я. Чем я лучше других?

Я. Не знаю.

Отец. Вот и я не знаю. Там надо было просто жить и просто оставаться человеком.

Я. Но это непросто!

Отец. Кому как.

Я. Почему ты не хочешь мне ничего рассказывать?

Отец. А зачем?

Я. Я хочу знать.

Отец. Лучше не знать.

Я. Как кому.

Отец(смеясь). Много будешь знать — скоро состаришься.

Я. Я стар. Я уже много старше тебя. И все равно… мне надо знать.

Отец. О чем?.. Все давно и так известно.

Я. Всё, да не всё.

Отец. Тут ты многого хочешь. Ты думаешь, что-то изменилось?.. Ничего не изменилось. Так что… Попридержи язык, сынок, а то…

Я. А то — что?

Отец. А то получишь от жизни, как я.

Вот в чем было дело!.. Оказывается, он берёг меня от распознания зла, «подробности» которого ему были хорошо известны. Лучше, чем мне. Он по-отечески предупреждал меня об угрозах, могущих поломать жизнь, сократить ее на четверть или вполовину, как это произошло с ним самим.

Так многоопытный тигр защищает котенка — инстинкт природный, и потому, как знак сплочения старшего с младшим, родителя с ребенком, — до трогательности наивен, до восхищения прекрасен… Однако сталинщина при условии своей возможной реинкарнации, которую отец чувствовал своей отбитой в пытках селезенкой, могла бы гордиться тем, что бывший зэк ЗАПОМНИЛ ЭТО, то есть то, что система сделала с человеком, уняв его свободолюбие, предварительно отняв свободу. Тут результат налицо, хотя по сути победа над человеком не одержана. Наоборот! Это Человек побеждает, ибо даже свой негативный опыт обращает к сохранению потомства.

И самое потрясающее — он при этом послушный судьбе стоик, смиренный, ни на что не претендующий «один из всех» и «такой же, как все», кто с ним рядом. Только одного требовала его душа — взыскания справедливости. Тут он был неугомонен, как та мышка, попавшая в молоко и взбившая своими лапками его в сметану. Потому и выбралась…

Отец воевал. Но у него была своя война, свои окопы и фронты. Он бился за свою свободу и день и ночь, и день и ночь… Доказательства? Вот доказательства. Читайте письма.

Белая стена становится пятнистой, как маскировочный халат.

Война началась. Война продолжилась.