Дополнительные собственноручные показания
в порядке ст. 206 УПК РСФСР арестованного Шлиндмана Семена Михайловича
Свой арест и предъявление мне обвинения во вражеской деятельности против Советского Государства по ст. 58-п.п. 7 и 11 — считаю несправедливым и ничем необоснованным, так как я никакой вражеской работы против Советского Государства не проводил и в мыслях своих никогда не имел таких намерений.
Будучи без работы, я, зайдя в Гпавспецстрой Мин-тяжстроя СССР (Москва, Ветошный пер.), случайно увидел работающего там Аншельса Самуила Моисеевича, с которым был знаком по прежней работе в Главстрое Наркомпищепрома СССР. Он направил меня в трест «Трансводстрой», где Нач. Конторы Техснабжения Данков и в Отдел Кадров предложили мне работу в Тульском Стройуправлении, в качестве Нач. снабжения.
На мое замечание о том, что мне в Туле нельзя проживать, в Отделе Кадров Трансводстроя мне ответили, что Тульское Стройуправление помещается не в самой Туле, а в поселке Криволучье, за городом, где мне проживать можно.
Прибыв на работу 12.XI. 1948 г., я 13.XI отправил ценным письмом свой паспорт и военный билет в г. Славянск коменданту Славянского Стройуправления «Масложирстрой» Лобову Петру Павловичу, чтобы он отметил паспорт и снял меня в Славянске с воинского учета, а документы после этого прислал бы обратно мне ценным письмом. (В Славянске я не отметил выезда и не снялся с военного учета, так как был направлен в распоряжение Треста и не знал, куда я поеду на работу).
18. XII. 1948 г. меня, по телефону, вызвали в 5-е отделение Милиции и взяли с меня подписку о выезде из г. Тулы в течение 5-ти дней, т. е. до 23. XI. 1948 г.
С ходатайством Нач-ка Стройуправления Транс-водстроя Ахачинского и личным своим заявлением я обратился в Паспортный отдел Тульской Облмилиции с просьбой разрешить мне проживание в поселке Криволучье.
В паспортном отделе мне сказали, что результаты будут сообщены в 5-е отделение и в Стройуправление Трансводстроя, впредь до чего я могу проживать и работать.
23 XI — 1948 г. в 5-м отделении Милиции мне сказали, что выезжать, так как разрешения не поступило.
В тот же день, 23. XI — 1948 г., я обратился в УМГБ по Тульской области к Начальнику Отдела подполковнику Мокринскому и его заместителю майору Майорову, рассказав им подробно о себе, о прошлой судимости, и просил разрешить мне проживание в пос. Криволучье.
Подполковник Мокринский и майор Майоров обещали договориться с УМВД по Тульской области и сказапи, что разрешение мне будет дано. При этом, подполковник Мокринский установил со мной связь по проведению агентурной работы, так как я с сентября [нрзб.] я не скрывал своей прежней судимости, сам обратился в органы МГБ и, если бы мне подтвердили, что мне нельзя работать и проживать в Туле, я бы здесь не оставался, а выехал бы немедленно из Тулы.
Но, наоборот, Паспортный Отдел Тульской облмилиции, за подписью капитана милиции Румянцева, сообщил в 5-е отделение милиции и в Тульское Стройуправление Трансводстроя о том, что мне разрешено проживать в Туле до 1-го февраля 1949 года.
Когда 9. XII. 1948 года поступили по почте ценным письмом мои документы из Славянска, то я сейчас же сдал их в Паспортный стол 5-го отделения милиции. Я был прописан временно, до 1. II — 1949 года, но паспорт был оставлен в Милиции для замены, так как в нем отсутствовала отметка об ограничении по ст 38–39 положения о паспортах.
В дополнение к данным мною по этому вопросу показаниям, подтверждаю, что никаких корыстных целей или злого умысла я не имел и ни в какой мере не пользовался своим паспортом, в связи с отсутствием в нем пометки об ограничении.
Своей судимости я нигде не скрывал, что можно проверить по личному моему делу в УИТЛК УМВД по Горьковской области, по моим анкетам в отделах кадров Буреполомского ИТЛ и Арзамасской ИТК № 1 УИТЛК УМВД по Горьковской области, а также по моим анкетам в отделах кадров треста «Масложирстрой» Министерства Пищевой промышленности СССР, в Славянском Стройуправлении «Масложирстроя», в тресте «Трансводстрой» Минтяжстроя СССР и в Тульском Стройуправлении треста «Трансводстрой», где я работал до дня ареста.
Я нигде не скрывал своей судимости.
Если бы я чувствовал за собою какую-нибудь вину, или хотел бы использовать в злостных целях свой паспорт, то я еще 18. XI — 48 г., когда 5-е отделение милиции отобрало у меня подписку о выезде в 5-ти дневный срок из Тулы, когда документы мои еще находились в Славянске, я бы тогда мог бы сразу уехать из Тулы.
Но я никакой вины за собою не имею, никакой корысти не преследовал, а хотел только устроиться на работе, перевезти себе семью и жить скромно и честно, ничего не скрывая. И когда паспорт прибыл по почте из Славянска, я сам сдал его в 5-е отделение милиции для прописки и для обмена на другой паспорт.
Мне предъявлено обвинение по ст. 58, п.п. 7 и 11 УК РСФСР во вражеской троцкистской деятельности, которую я, якобы, проводил после отбытия срока наказания.
Вновь и вновь я категорически заявляю, что никакой вражеской троцкистской или какой-либо иной антисоветской деятельности я никогда и нигде не проводил и в мыслях даже не имел этого.
Вновь и вновь повторяю, что ни в какой антисоветской право-троцкистской организации я никогда не состоял.
Обвинение в этом, по которому решением Особого Совещания при НКВД СССР от 23/XII — 1940 г., я был заключен на 8 лет в ИТЛ, — необоснованно и зиждется на лживых измышлениях.
Я отбыл в заключении 8 лет, 8 месяцев и 9 дней, но я невиновен.
По выходе на свободу, я вынужден был разойтись со своей первой женой, так как жить в Москве не имел права и не мог оторвать ее от работы и квартиры в Москве, а сынишку от учебы в музыкальной школе им. Гчесиных. Я потерял свою первую семью — жена вышла замуж за другого.
Я обрел другую семью и весь отдавался работе и семье, вел скромную и честную жизнь простого человека.
Я даю честное слово никогда не ездить ни в Москву и ни в один какой-либо другой большой город, найду себе работу в какой-нибудь глухой провинции, и буду там тихо и скромно жить и работать.
Я понимаю, что мне нет доверия из-за прошлой судимости. Но я ни в чем не виноват перед Родиной, перед Советским Государством.
Я прошу от всего своего сердца: разберитесь с моим делом, снимите с меня проклятое и позорное клеймо троцкиста — врага народа, — я никогда им не был и не буду, — дайте мне возможность работать и жить со своей семьей.
В моем старом деле имеются все документы и материалы, достаточные для установления моей невиновности.
И после отбытия срока заключения я никакой вражеской деятельностью не занимался
Я хочу и буду жить честно, как все советские граждане и когда потребует этого Родина пойду со всеми защищать ее против врагов, не жалея жизни своей, — это моя клятва, клятва простого советского человека.
С. Шлиндман.
24. XII. 1948 г.
