Папа с прицепом

– Вам удовольствие доставляет ковыряться в ранах людей? – набычился тот, но, наткнувшись на ледяной взгляд полковника, сразу сник.

– Слушайте, – брезгливо поморщился Лев, но быстро взял себя в руки. – Слушайте, Вартанян! Ведите себя вежливее. Или вы возомнили себя хозяином жизни, эдаким крутым бизнесменом, который может творить все что угодно в этой стране? Карать и миловать, распоряжаться судьбами людей? Может, вы еще и Господь Бог? Вы закон нарушили. Вы могли бы только собственную жену наказать: не дать денег на дорогие развлечения, не покупать ей подарки, – но не хватать людей и не мучить физически. Да и морально тоже. Неверная жена – это только ваша проблема и только ваша личная мука. Больше ничья! А вы хотели мучить парня из чувства мести. Я же вас расспрашиваю по необходимости, не воображайте, что мне это приятно. Повторяю, Эдуард Липатов был любовником вашей жены?

– Да, – хриплым голосом ответил Вартанян.

– Как вы узнали об этом?

– Заподозрил. По некоторым признакам понял, что с женой не все в порядке, по ее отношению ко мне. Потом поручил надежному человеку проверить и предоставить мне доказательства. И получил их!

– Сколько продолжались отношения вашей жены и Эдуарда Липатова?

– Вообще не знаю, но свиданий у них было пять или шесть.

– У жены что-то из ценного пропало? Может, Липатов пытался снять деньги с ее банковской карты?

– Ценное? – Вартанян задумчиво посмотрел на сыщика, соображая, потом качнул головой и, снова угрюмо опустив лицо, ответил: – Не знаю, не спрашивал. Этот утырок еще и деньги ворует? Урод!

По поводу щедрого подарка Крячко высказался в ироническом смысле. Допрашивать униженную, пойманную на супружеской измене и обязанную давать показания женщину – это удовольствие сомнительное. Тем более что над этой чисто семейной проблемой нависла мрачная туча уголовного преступления. Коттедж Вартаняна не отличался большими размерами, но здесь было все: и бассейн, и беседка, и стационарная печь для барбекю и шашлыков.

Заранее извещенная о приезде Крячко, Анастасия встретила его у ворот, не поднимая глаз, она предложила пройти к беседке. Женщина куталась в дорогой спортивный костюм и старательно смотрела куда угодно, только не на визитера.

– Чай, кофе, может быть, сок? – подойдя к беседке, спросила она.

Только паузу не затягивать, подумал Стас, а то совсем замкнется, и из нее слова не вытянешь. От мужа-армянина, наверное, попало крепко. Черт бы побрал этих любвеобильных дамочек, которым не хватает мужей или мужчин-ровесников!

– Если можно, то лучше сока, – ответил он, заходя в беседку и усаживаясь на лавку.

Стас решил действовать решительно, напролом, не давая собеседнице передышки и полностью управляя беседой. Если не оставлять ей времени на долгое обдумывание, на душевные терзания, на ощущения своего собственного стыда, то вполне можно поговорить. Необходимо, чтобы она поняла – главное здесь совсем другое, а не ее грехопадение, будь оно неладно!

Он осмотрел внутреннюю территорию, ограниченную высоким забором, и подумал, что работа сыщика бросает его в самые разные ситуации, порой удивительные и непредсказуемые. Были и схватки с преступниками, были и многочасовые допросы, и кропотливый сбор улик. Были бессонные ночи, когда приходилось долго и напряженно думать, перебирать факты, составлять схемы преступлений, связей, чтобы в этом море событий и поступков самых разных людей найти крупицу истины, поймать ниточку, которая помогла бы распутать клубок противоречий и раскрыть дело. А еще вот такие допросы свидетелей и потерпевших, когда тебе самому приходится выворачиваться наизнанку, чтобы раскрыть собеседника, создать условия для откровенной и продуктивной беседы. С мужиками проще, их психология как-то ближе и понятнее, а вот с дамочками, да еще с таким фантастическим мозгом, который пропитан смесью дешевой романтики женских бульварных романов и будничной скукой обеспеченной бездельницы, все очень сложно и непредсказуемо. В таких случаях даже чертовское обаяние, которое умел излучать Крячко, не всегда помогало.

– Простите, я могу пиджак снять? – вопросительно посмотрел на Анастасию Станислав.

– Что? – Она как будто вынырнула из глубины своих переживаний и снова взглянула на окружающий мир и этого полковника из полиции, который пришел к ней по поводу ее страшного позора.

– Я спрашиваю, можно ли снять пиджак, жарко очень, – повторил Стас. – Буду мучиться, вздыхать, лоб промакивать, а разговора не получится.

Он говорил все это спокойно, без улыбки. И интонации были такие, как будто он говорил со своей старой хорошей знакомой, к которой пришел по делу или помочь в ее проблеме. Нужно было создать атмосферу, близкую по ощущениям к фразе старого хорошего знакомого, который мог бы в такой ситуации сказать женщине: «Ну что у тебя случилось, Настя? Рассказывай!»

А через несколько минут они уже сидели и разговаривали как старые знакомые. И Анастасия, прижимая руки к груди, с волнением рассказывала «умному и доброму дяденьке полковнику из полиции», что произошло на самом деле.