Папа с прицепом

Профессора Пожарского Гуров знал давно. Жена ученого была завзятой театралкой, но сам Борис Аркадьевич почти не интересовался ничем, кроме науки. Не было в Москве специалиста, который бы так глубоко знал историю фармакологии. В этой области Пожарский обладал практически энциклопедическими познаниями. Несколько раз Гурову приходилось бывать на светских мероприятиях, где присутствовали светила отечественной медико-биологической науки, и каждый раз Борис Аркадьевич умудрялся поражать полковника интересными сведениями из истории науки и открытий в области фармакологии. Что уж говорить о студентах, которые слушали лекции профессора с раскрытыми ртами. Бывало, что на лекции сходились даже слушатели с других факультетов мединститута. А уж в самом НИИ фармакологии считалось за счастье стать соавтором профессора Пожарского в каком-нибудь издании, сборнике или просто медицинской периодике.

Невысокий, худощавый, с непослушными вьющимися волосами, профессор встретил Гурова в коридоре института и, обняв за плечи, потащил в свой кабинет. Эмоциональность ученого порой проявлялась во всем, кроме непосредственной работы с материалами в лаборатории или изучения первоисточников. Здесь уж профессора было не оторвать от работы: он погружался в среду полностью и без остатка.

– Дорогой Лев Иванович! Вы не поверите, – оживленно говорил Пожарский, то и дело дергая узел своего галстука, который и так уже основательно съехал набок. – Мы с Элечкой вот только-только говорили о театре и вспоминали, что давненько не бывали на спектаклях Машеньки. Кстати, как она? Как ее самочувствие, как творческое состояние? Помнится, в последний раз вашу супругу одолевала некая хандра, присущая подготовке премьеры.

– Все хорошо, Борис Аркадьевич! Не переживайте. В театре все идет своим чередом, все живы и здоровы. А я к вам по делу, по вашей части мне очень нужна консультация.

– Что, кто-то нездоров? – Пожарский так артистично всплеснул руками, что Лев едва не рассмеялся.

Усаживаясь в большое кожаное кресло, он осмотрелся. Да, в этом кабинете Пожарского ему еще не приходилось бывать. Старина, начало прошлого века. Не только кресла, но книжные шкафы и те старинные. За стеклами виднелись корешки научных изданий с фамилиями авторов, вызывающими благоговейный трепет: Бухгейм, Амбодик-Максимович, Нелюбин, Пирогов, Филомафитский. Здесь же стояли издания Римского Высшего института санитарии, института Макса Планка, Каролинского института. Несмотря на относительную молодость Пожарского, ему было всего около пятидесяти лет, он умудрялся сохранять в кабинете и в своем отделе атмосферу старой русской профессуры.

– Это связано с моей работой, Борис Аркадьевич, – развел руками Лев. – Простите, что мой визит к вам столь прагматичен.

– С вашей работой? – Профессор сразу стал серьезным, и стекла его круглых очков тревожно блеснули. – Но вы ведь в полиции работаете? Как это все связано?

– Да, моя работа заключается в том числе и в раскрытии преступлений. Одним словом, мне нужна ваша помощь. Ваша консультация по поводу одного препарата.

– Ну, извольте, Лев Иванович! Рад буду помочь вам. А в чем, собственно, моя консультация будет заключаться?

Гуров открыл папку и передал через стол профессору материалы лабораторных исследований. Ученый бегло просмотрел шапки каждого документа и углубился в чтение, только мерными кивками давая понять собеседнику, что он слушает его и просит продолжать.

– Этот препарат преступник использовал для усыпления своих жертв, а потом обворовывал их. Эти материалы – единственное исследование единственного образца, которое нам посчастливилось найти. Я думаю, что преступник часто применял это средство или другие. Во всех случаях жертвами являлись женщины. К сожалению, у нас несколько случаев со смертельным исходом. А последняя жертва едва осталась жива, и то только потому, что ей вовремя была оказана медицинская помощь.

– Хм… – Профессор перевернул еще пару страниц и чуть повел плечами. – Ну, ваши специалисты разобрались, как я вижу. Вполне грамотное исследование, и результат однозначный. Да, именно такое действие препарат и должен оказывать, но в сыром, неочищенном виде действие его трудно прогнозировать. Слишком много примесей. А человеческий организм зачастую имеет свои индивидуальные реакции на каждый из компонентов, вплоть до аллергического шока. Но в целом это угнетение центральной нервной системы на длительное время. Так что вы хотели узнать у меня, Лев Иванович?

– Ну, может, вы что-то подскажете как специалист. Например, может быть такое, что преступник применял именно это средство, потому что объектами преступления были именно женщины? Может, именно на женский организм он действует как-то по-особенному?

– Нет, это абсолютно ни о чем не говорит. Действие не зависит от полового различия. Только возраст может играть роль. Например, подростковый или детский возраст, пожилой или период беременности. Возможно изменение реакции в связи с одновременным применением других лекарств похожего или противоположного свойства, индивидуальная непереносимость.