Папа, ты попал!

Милана деланно тычет своим наманикюренным пальцем в мои старания и кривит рот.

— Сколько же в них растительного масла! Да моя фигура мне этого не простит. Ешь сама, — фыркает она и достаёт из холодильника связку бананов.

— Не хочу. Что-то аппетит резко пропал, — стою, подпираю собой стеночку и смотрю в пол, мечтая скрыться от них.

Я же хотела как лучше. Хотя бы притворились, что им приятно.

— Надь, а ты ведь права! — вдруг слышу Максима, подымаю вдохновенный взгляд на него и вижу, как он лопает мои сырники, да ещё с таким аппетитом, за обе щёки. — Кстати, никакие они не жирные. В самый раз. Мил, попробуй.

Милану огорчил тот факт, что Максим пошёл против правил, но как же меня он воодушевил, ведь что-то подсказывает, пошёл он против правил, чтобы не обижать меня. Спасибо и на том.

— Как-нибудь в другой раз, дорогой! — вздёрнув нос, снова фыркает Милана. — Будь готов! Через час нам нужно ехать на примерку! — надкусывает банан, и пулей выметается из кухни, скрываясь в какой-то комнате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проводив её недобрым взглядом, Максим ставит локти на стол и усердно потирает свои виски. Вся бодрость и свежесть испарилась с приходом Миланы, но с её уходом так ничего и не вернулось.

— Извини, настроение с утра поганое что-то. А сырники и впрямь очень вкусные, — он поднимается из-за стола, споласкивает свои руки, а затем подходит ко мне и подушечкой большого пальца смахивает что-то с моей щеки. — У тебя там мука… была.

Глаза в глаза. Момент достаточно странный и напряжённый. Что он ищет на моём лице? Зрачки его так и бегает по нему, что я вынуждена отвести взгляд в сторону.

— Я, наверное, пойду, — скриплю я как проржавевшая дверь, ковыряясь в своих ногтях. Нервы что ли? — Спасибо, что приютил.

— Да не за что. Скажи, когда будешь готова, я до машины тебя провожу, — бросает он и, вернувшись за стол, надкусывает очередной сырник.

— Папочка, почему ты не разбудил меня? — раздаётся звонкий голосок, как у птенчика, а потом на кухне появляется маленькая белокурая девчушка.

Она вихрем подлетает к Максиму и набрасывается на него с объятиями, а он подхватывает её, подбрасывает в воздух. Целует её в обе розовые щёчки, а потом снова и снова, пока девочка заливается заразительным смехом. Мои губы самопроизвольно расползаются при виде такой искренней радости.

У них с Миланой есть дочь. Это же просто замечательно.

— Да как же я мог тебя разбудить? Ты же так сладко спала, — светится он от счастья, держа её на руках. Вот они живые эмоции, на которые приятно смотреть. — Принцесска, познакомься с тётей Надей.

Девчушка переводит на меня свои огромные синие глаза и вмиг округляет их.

— Ой, я думала это Милана, — хмурит она светлые бровки.

Милана… Не мать она ей вовсе.

— Ну, до Миланы мне далеко, — отвечаю я ей, приходя в умиление, до того она хорошенькая. — И как же тебя зовут, принцесса?

— Василиса, — прячет она лицо от меня в своих волнистых волосах, вцепившись в шею Максима. Стесняется.

— Какое красивое имя. Тебе оно очень идёт.

Но она ничего не отвечает мне, склонив голову на отцовское плечо.

— Сходи почисть зубки, а потом позавтракаем и будем собираться, — ставит он её на пол и девчушка убегает. — Она не любит… посторонних женщин.

Так вот оно что.

— В этом вы с ней схожи, — отвечаю, не подумав. — В смысле, в общем, неважно. Я ухожу.

Тупость.

Поскольку собирать мне нечего, а зубки почистить нечем, я заправляю постель и возвращаю комнату в первозданный вид. Выхожу в коридор, чтобы обуться, а балеток моих уже и след простыл. Я обшариваю все углы, заглядываю во все шкафчики, но они как сквозь землю провалились.

— Что-то потеряла? — спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.

— Не могу найти свою обутку, — отвечаю, продолжая растерянно сканировать помещение.

— Это чёрные растоптанные калоши? — встревает Милана, являя свой надменный оскал.

— Чёрные! Нормальные! Балетки! Они новые! Специально в поездку купила, — язвлю я, даже не глянув в её сторону.

— Так я их выбросила, — как ни в чём не бывало говорит она, складывая руки на груди.

Мы с Максимом синхронно переводим на неё взгляды. Я смотрю со злостью, а он — с укором.

— Как это выбросили? Зачем? — всполошившись, прикрикиваю я.

За свои вещи я готова глотку разгрызть, но тут же вынуждена успокоить себя. Нынешнее положение не позволяет мне сейчас вымещать злость. Она хозяйка в этом доме, хоть и стерва редкостная.

— Я думала, что для этого они там и валялись. Здесь обувь обычно не стоит, знаешь ли.

— Милана, тебя кто вообще просил? — свирепствует Максим.

Ну надо же. Вчера от алкаша меня спас, а сегодня уже собственная невеста находится под ударом. Я вношу смуту в жизнь Максима.

— Я-то здесь при чём? Я же невиновата, что твоя сестра разбрасывает свою обувь где попало!

— Дай ей свои туфли! Живо! — командует он, повышая на неё голос.

— Они будут ей малы! У меня тридцать восьмой, а у неё вон какая лапа! — брызжет она ядом, в недовольстве размахивая "крыльями". — Не меньше сорокового!