Папа, ты попал!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А то я и без него не знала, что это вкусно, но не стану лукавить, его переменчивый характер и необычный для мужика рацион иногда заставляют меня сомневаться в своих кулинарных способностях.

— Это вышка! Я уже предчувствую, как мясо тает у меня во рту, — говорит он, доставая из шкафа пару тарелок.

— Что это было? — резким тоном спрашиваю я, стоя у него за спиной.

— Что именно? — обыденно отвечает вопросом на вопрос, насаживая вилку на стейк.

— Поцелуй! Я о нём.

— Ты сама ответила на свой вопрос! Это был поцелуй.

— Но почему? С чего это тебе вдруг целовать меня?

Максим сначала замирает, потом кладёт мясо обратно в сковороду, а вилку рядом с ней. Разворачивается и спиной наваливается на шкаф. Лицо его снова стало сосредоточенным, как и раньше. Он долго молчит. Задумывается, словно ему необходимо провести внутренний анализ, чтобы ответить на обычный вопрос, на который только у него найдётся ответ.

— Давай поставим вопрос по-другому, — почёсывает он свой щетинистый подбородок. — Почему я не должен был тебя целовать? Я не имею права? Или я недостоин тебя?

— Нет, но..

Он выставляет руку вперёд, вынудив меня прикусить язык.

— Послушай, пока ты не наговорила глупостей и всё не испортила, я попробую донести до тебя свою мысль.

— Уж постарайся!

— Ты свободная девушка, я свободный мужчина, — начинает он вкрадчиво. — Ты нравишься мне, я, как мне показалось, тоже нравлюсь тебе. Тогда почему я не могу поцеловать девушку, которая мне симпатизирует? Почему я не могу сделать того, чего хотел сделать ещё дней десять назад?

Проказник-Купидон хватается за лук. Не целясь, он спускает тетиву и любовная стрела вонзается мне прямо в сердце.

Я снова теряю силу в ногах. Выдвигаю стул, сажусь на него, чтобы не свалиться в обморок от услышанного.

— Ты… х-хотел поцеловать меня ещё десять дней назад? — тру я свои виски, в которых пульсирует, но мне не больно, мне жутко волнительно.

Максим утвердительно кивает, а затем садится за стол напротив меня. Он протягивает руку, дотрагивается до моих сцепленных в замок пальцев и нежно поглаживает кожу подушечкой большого пальца.

— Хотел! Но поцеловав тебя однажды, я совершил большую ошибку, — с трудом молвит он слова, которые ранят меня. Неужели Купидончик промахнулся? Я поднимаю на него взгляд, но не вижу в его глазах ни малейшего намёка на сожаление. — Точка невозврата пройдена, поскольку желание целовать тебя, касаться твоей кожи с каждым мгновением только усиливается. Веснушка, я загнал себя в угол мыслями о тебе, и только ты сможешь мне помочь.

— Что же от меня требуется? — хриплю я из-за сухости в горле.

— Ничего. Просто оставайся здесь и всё.

Так просто всё у него…

Сердце трепещет внутри меня, но это совсем не тот трепет, от которого у бабочек в животе вырастают крылья. Душа не парит в небе и никакого ощущения полёта над землёй не предвидится по одной простой причине…

— А как же Милана? Или ты из тех, кто на всякий пожарный всегда имеет запасной вариант?

— Кто такая Милана? Я не знаю никакой Миланы, — говорит он на полном серьёзе.

— Ясно. Ты из тех, кто и рыбку съесть горазд и… косточкой не подавиться.

Обманщик! Знаю я таких мужчин!

Вырываю свои руки, приподнимаюсь из-за стола и порываюсь бежать. Слышу грохот позади себя, а в следующий миг я уже прижата к стене его крепким телом.

— Веснушка, стой! — стискивает мой подбородок, поднимает голову.

— Надя… Меня Надя зовут! Или моё имя ты тоже забыл? — пытаюсь отпихнуть его от себя, но он как нерушимая скала возвышается надо мной, не давая мне и шевельнутся. — Знаешь, что? Хоть ты мне и нравишься, не стану отрицать, но я ещё не совсем из ума выжила, чтобы позволить себе плести интрижки с мужчиной, у которого невеста на сносях.

Максим вдруг начинает закатываться от хохота, чем только злит меня. Он прижимается своим лбом к стене, слегка навалившись на меня, я чувствую как вибрирует его грудь от смеха.

Я ошиблась, как и Купидончик… Максим неисправимый…

— Тысячекратно успел пожалеть, что когда-то связался с Миланой. Она уже была беременна, когда я с ней познакомился. Милана в прошлом. Там ей уготовано отличное место. А вот ты…, — касается моей щеки, — ты в настоящем, если, конечно, ты позволишь мне взять всё в свои руки.

Вот сейчас-то бабочки в моём животе устроили полнейший беспредел. В глазах мерцает радуга, в голове гуляет солнечный ветер перемен, окрашивая в белое все тёмные пятна в моей жизни. В груди щекочет, ласковое тепло разливается по каждой клеточке тела, а на языке ощущается сладкий привкус счастья.

— Я что-то туго соображаю. Можешь как-то поконкретней изъясниться? Взять всё в свои руки… Что ты имеешь под словом «всё»?

Максим склоняет голову набок. Он уже догадался, что задала я этот вопрос не потому, что до меня туго доходит, а чтобы лишний раз услышать приятные слова в свой адрес.



Он ненавязчиво обхватывает мою талию одной рукой, плавно заводит руку за спину.