Папа ушел

– Завтра, Катерина Алексеевна, – стоя в дверном проеме, он показался Катьке похожим на артиста из недавно просмотренного сериала. – Всё завтра.

Дверь захлопнулась, гулко разбудив заснувшее эхо.

В носу у Катьки защипало, как в детстве, когда мама незаслуженно отлупила ее.  Сейчас, как и тогда, хотелось держаться, быть сильной,  вырасти и отомстить всем своим врагам. Но, как и тогда, слезы лились ручьем. Всхлипнув, Катька забылась беспокойным сном.

Яркий луч лампы бил в глаза, проникая прямо в мозг.

– Екатерина Алексеевна,  – бритый наголо мужик в расстегнутом пиджаке тряс ее за плечо. – Очнитесь! Да, очнитесь же! Пантонов, ты ж говорил, что она готова?

– Да готова она, – Катька услышала знакомый голос. – Все показатели в норме. Прикидывается.

Бритый хлестко ударил Катьку ладонью по щеке. Искры сыпанулись из закрытых глаз Катьки, заставив их открыться.

– Так-то лучше, – удовлетворенно поскреб лысину бритый. – Очухалась?

– Вы кто? – шевельнула губами Катька.

– Мы то? – бритый сел за стол, аккуратно собрав в  стопку листы бумаги. – Мы, милочка, госбезопасность. Слышала про такое?

– Слышала, – согласно закивала Катька. – А где мои дети?

– Дети твои в надежном месте, – бритый подтолкнул к ней стопку бумаг. – Вот, посмотри, детки твои на природе отдыхают. А от того, как ты нас будешь слушаться, зависит то, как быстро ты с ними встретишься. Ферштейн?

– Ферштейн-лихтенштейн, – забормотала Катька. – Это что, я в 37-й год попала? Или тут кино какое снимают?

– Ага, кино, – бритый грузно поднялся из-за стола и, перегнувшись через столешницу,  ткнул пальцем прямо Катьке в глаз. – А я Ален Делон в главной роли.

– Тимофей Игнатьич, – укоризненно заблеял очкарик. – Вы так всю мою работу насмарку пустите.

Катька молча плакала, прикрыв глаз ладонью.

– Итак, – бритый опустился на стул. – Если приоритеты расставлены, можем начинать. – Квакина! – рявкнул он. – Сюда смотреть!

Катька ойкнула, преданно глядя на него.

– Значит так, Катерина, – бритый раскрыл папку.  – Ты ни в чем не виновата. Ни ты, ни твои дети. Все матушка-природа замутила, когда создавала тебя. – Он придвинулся ближе вместе со стулом. – Тебе никогда не говорили, на кого ты похожа?

Катька обрадованно закивала.

– На папу, на кого же еще? Все говорили.

– Дура, – хлопнул по столу бритый. – Пантонов, зеркало.

Очкарик услужливо склонился перед Катькой, держа на вытянутых руках большое зеркало.

«Видно бритый этот большой начальник», – подумала Катька, скосив глаза в зеркало. – «Раз доктор ему так прислуживает».

Из зеркала на Катьку смотрело знакомое до боли лицо. Но это была не она.

– Кто это? – выдохнула Катька. – Что вы со мной сделали?

– Это заслуженная артистка России Крановская, – бритый махнул рукой в сторону Катьки. – Узнаешь, Екатерина Алексеевна? Или теперь тебя будем называть Ириной Алесеевной? Как Крановскую, а?

– Еще раз, Катерина, – бритый устало потер переносицу. – Подходишь к юбиляру, хрипишь про свое  больное горло, сокрушаешься, что не можешь петь в его честь  и предлагаешь компенсировать незадачу страстным поцелуем.

– А если он не согласится? – в который раз переспросила Катька. – И что это за яд такой, что на меня не действует, а на него подействует?

– Нет такого мужика на просторах нашей родины, – рассмеялся бритый. – Кто не хотел бы трахнуть молодую, но знаменитую артистку.

– А жена его что подумает? – Катька поправила волосы. – И ну, как не даст поцеловать-то?

– А это уже твоя проблема,  – бритый посмотрел на часы. – Хочешь увидеть своих деток живыми и здоровыми, улучи момент, чтоб его мымры рядом не было. Всё, пошли, – коротко бросил он в рацию.

– Пятый, пятый, – рация хрипела, сбиваясь на свист. – Где артистка?

– Ищем, – прохрипел пятый коротко.

– Ищем-свищем, внимание всем! Артистку – ноль-десять. Повторяю, артистку – ноль-десять. Как поняли меня, прием?

– Второй, понял.

– Третий, понял.

– Четвертый, понял.

– Пятый, понял.

– Расчет окончен, – подытожил бритый, нажимая на кнопку мобильного. – Эх, Катя-Катерина, не проста оказалась, сучка. – Петя? Да, я. Ты детей выводи на прогулку. Как нет? Кто забрал? По чьему приказу?

– Екатерина Алексеевна, вы не волнуйтесь, – помощник президента оказался ниже, чем в телевизоре. – Дети вместе с вашим мужем будут ждать в вашем новом доме. Программа защиты свидетелей есть и у нас. Придется вам выступить в суде. Вы у нас главный свидетель.

– Скажите, – Катька посмотрела в зеркало. – А лицо мне старое вернут? Или оставят это? Пусть лучше оставят. Бритый говорил, что с таким лицом моей благосклонности захотят все мужики. А мне все и не надо. Лишь бы Квакин мой рядом был.

БОРЯ-БОРЕНЬКА

– Боря-Боренька! – мать уже не кричала. Она просто ходила вдоль развалин и выла. – Где ты, сынок?