Папа вернётся. Лёва

Мальчик стоял в нерешительности. Как можно отдать сокровище, от которого зависит жизнь папы? Но глаза воспитательницы были такими добрыми и усталыми, что Лёва разжал кулак.

Металлическая поверхность свистка заиграла на солнце живым светом.

– Красивый. – Воспитательница покрутила его в руках. – Сейчас мы сделаем так, чтобы он больше не терялся.

Нина Васильевна связала концы верёвки, а затем затянула петлю на дужке свистка.

– Держи. – Она надела шнурок со свистком на шею Лёвы.

– Спасибо, Нина Васильевна!

Лёва погладил свисток, словно котёнка, и спрятал свою драгоценность под рубашку.

Вагон с грохотом тряхнуло. Потом ещё.

– Что это? – Разбуженные дети испуганно жались друг к другу.

– Ничего страшного, это, наверное, к составу паровоз цепляют, – успокоила воспитательница.

– А мы скоро поедем? Я хочу пить! А когда будет завтрак? – разнеслось со всех сторон.

Дети проснулись. Начался новый день.

С шумом и скрежетом сдвинулась дверь, и вагон залило тёплым и радостным солнцем. В проёме показались заведующая садом Мария Петровна и два солдата.

– Девочки, принимайте провизию, – обратилась заведующая к воспитателям.

Алевтина приняла из рук солдата ведро с водой.

– Что это? – Нина Васильевна с недоумением смотрела на большой мешок из плотной обёрточной бумаги.

– Это сухари. С нами военные поделились. – Мария Петровна пригладила волосы. – Во всяком случае другой еды нет.

– А поедем, поедем-то когда?

– Скоро. Нас повезут два паровоза, состав больше десяти вагонов. Ещё три садика пришли. Всего больше двухсот двадцати детей.

– А если снова бомбёжка, что делать? – Алевтина с надеждой смотрела на солдат, словно они знали ответы на все вопросы.

– Не бойся, сестрёнка, – ответил молодой боец. – В конце состава прицепили платформу с зенитной батареей. Они вас прикроют, если немцы налетят. А если поезд остановится, то бегите в лес. Ну, счастливого пути!

Солдат махнул рукой и прикрыл дверь теплушки.

Нина Васильевна раскрыла мешок и начала раздавать чёрные ржаные сухари. Каждому по два. Дети сразу же вгрызались в твёрдые как камень кусочки. Вскоре вагон заполнился хрустом.

– Вы ж мои мышата! – ласково улыбнулась воспитательница.

– Зосенька, а ты почему не ешь?

– Мы же руки не помыли. Мама не разрешает есть с грязными руками. – Зося показала испачканные ладошки.

Лёва ел не спеша, смакуя каждую крошку. Ему казалось, если есть медленно, то сухарь окажется больше. Зато Юра мгновенно сгрыз свою порцию и смотрел на друга голодными глазами.

– Может, ты не хочешь? Я могу помочь, – сказал он.

– Не-е-е, это тебе не рыбий жир. Сам справлюсь.

Лёва припомнил, как в садике перед обедом всем наливали в ложку рыбий жир. Большинство ребят его очень не любили, а вот Юра с удовольствием пил его и за себя, и за друзей. Может быть, потому он и был таким упитанным.

– А ты добавки попроси, – посоветовал Генка.

Юра поднялся и направился к воспитательнице. Вдруг она и правда даст ещё один сухарик. Но в этот момент вагон вздрогнул от сильного толчка. Неуклюже взмахнув руками, Юрка упал и больно ударился коленкой. Паровоз дал длинный гудок. Вагон дёрнулся ещё раз и принялся плавно набирать скорость.

– Ура!!! Поехали! – зашумели дети, пытаясь выглянуть в приоткрытую дверь.

Но Нина Васильевна заслонила собой узкий проём.

– Сюда нельзя! Ещё вывалитесь! Отойдите все подальше, а то совсем закрою дверь, и будем от жары задыхаться!

Бомбёжка

Поезд набирал ход. Всё громче стучали колёса, всё чаще подпрыгивали на стыках рельсов.

– Ту-дух, ту-дух, – доносилось откуда-то из-под пола.

Юра, Генка и Лёва принялись мечтать.

– Вот бы выглянуть наружу! – протянул Генка.

– Ага. Там, наверное, войска наши идут. И пушки. А может, и танки, – поддержал друга Юра, потирая ушибленную коленку.

Мальчишки принялись осматривать и ощупывать стены вагона. Доски были шершавыми и плотно прилегали друг к другу. Никакой щёлочки или дырки, чтобы выглянуть наружу.

– А я, кажется, придумал. – Лёва хитро улыбнулся. – Смотрите.

В стене вагона, почти под самым потолком, было окно. Небольшое, с откидной рамой. В него можно многое рассмотреть.

– Окно, ничего особенного, – поджал губы Генка.

– Тебе просто завидно, что это не ты придумал!

Лёва подошёл к стене. Через всю стену крест-накрест пролегали длинные узкие балки, скрепляющие доски. Лёва потрогал балку, проверяя её на прочность, ухватился за неё покрепче и осторожно полез вверх. Ноги в сбитых сандалиях скользили по доскам, но мальчик упорно двигался к окну. Ещё немного – и Лёва ухватился за откинутую вниз раму, упёрся ногами в балку, подтянулся на руках и высунул нос на улицу.