ПАПАПА (Современная китайская проза)

После битвы за Шаньхайгуань отец был привлечён к административной ответственности и смещён со своих постов. Его перевели в Хэцзян, где он должен был разбираться с бандитами. Была во всём этом какая-то доля иронии. Отец по-прежнему слыл лихим воякой. Он разъезжал по заснеженным равнинам во главе сильного крепкого отряда. Его слава гремела повсюду — от реки Ачахэ в Хулине до реки Куэрбинь в Сикэлине. Все бандиты трепетали от страха и покрывались холодным потом, едва заслышав его имя. При мысли об отце и его карательном отряде они принимались скрежетать зубами. Отец был для них бельмом на глазу. Среди них встречались и прославленные разбойники. За долгие годы смуты, царившей в Дунбэе, их пытались приструнить и генералы Лао Маоцзы и Чжан Фу, и Квантунская армия, но бандиты жили в своё удовольствие. Но в конце концов все они были безжалостно истреблены отцом в ходе карательных экспедиций.

Карательный отряд отца с ним во главе стойко переносил все тяготы долгого перехода, их путь шёл через глухие горы и густые леса. С лошадей градом катился пот, от морд валили клубы пара, они то и дело беспокойно перебирали обледенелыми копытами. У отца усы топорщились во все стороны, точно копья, взгляд пылал злобой, лицо позеленело от гнева, по всему телу ползали вши. Он грыз смёрзшиеся хрустящие древесные грибы и жирную кету. Он закидывал себе в рот и проглатывал целиком полусырые куски мяса косули. Он делал большие глотки крепкой водки, точно это была простая вода, снимал шапку из медвежьего меха, и от его огромной головы, как от кипящего котла, валил пар. С обеих сторон к его седлу были приторочены две заряженные винтовки. Болтаясь у седла, эти винтовки хлестали коня по бокам, заставляя ускорить бег. Крупными хлопьями на землю падал снег. Слышны были только редкие удары лошадиных копыт по насту да скрип снега под ногами. Никто не произносил ни слова. Отец вёл свой отряд к цели дни и ночи напролёт, с редким упорством преследуя каждую банду. Он свирепо налетал на бандитов, не моргнув глазом, не дрогнув ни единым мускулом, оставлял от банды лишь гору обледенелых трупов.

Рядом с японской палаткой жарко пылал костёр. Сложенный из смолистых сосновых дров, он мог гореть до самого утра. В палатке, укутавшись в тигровую шкуру, крепко спал отец. Из лесу вышла потерявшая детёныша медведица. Она прошла мимо стада диких кабанов, рыскающих в поисках еды. В недоумении она взглянула на костёр, помотала головой и ушла прочь, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу. Она не знала, что в темноте ночи по меньшей мере двое дозорных целились из своих заряженных винтовок прямо в её мохнатую грудь. Когда медведица ушла, снег по-прежнему валил крупными хлопьями. Пролетая рядом с костром, снежинки превращались в капли воды, придавая языкам пламени задора и веселья. С оглушительным шумом с высокой сосны свалилась куча снега, от этого удара палатка зашаталась.

Отец по-прежнему храпел.

Когда отец крепко спал, ему никогда не снились кошмары.

После того как отец вышел в отставку, он отвоевал для себя последнюю территорию — комнату, которая принадлежала ему одному.