ПАПАПА (Современная китайская проза)

Лао Ван принимал участие в революции 1932 года, на своём веку ему довелось преодолевать снежные горы и пересекать безбрежные равнины. В Яньаньский период он прослужил три года в центральном спецполку. Стоя на посту, неся патрульную службу, ему часто доводилось видеть высокое начальство — члены высшего командного состава порой выходили размять ноги после долгих часов утомительной работы. Если верить Лао Вану, в те годы Мао Цзэдун, бывало, беседовал с ним о том о сём. После провозглашения КНР в 1949 году Лао Ван оборонял западные рубежи родины. В период частых столкновений с индийскими войсками он был на фронте и руководил боями. Взрывом индийского снаряда его сбросило с джипа, он лишился руки. После этого он оставил службу, чтобы залечить раны. По завершении отпуска он не бездельничал, его нередко приглашала читать лекции администрация институтов, готовивших кадры для заводов и рудников. Тему доклада он придумал сам, она звучала так: «Как я стоял на посту, оберегая покой великого вождя». Речь в докладе шла о тех трёх годах, когда он состоял на службе в Яньане. Несколько институтов пригласили его на должность внештатного консультанта. Когда в округе прогремела новость о том, что Мао Цзэдун хочет встретиться с ветеранами, Лао Ван пришёл в крайнее возбуждение. Каждому встречному он говорил: «Председатель Мао ещё помнит меня! Председатель Мао хочет меня видеть!» Ему говорили, что китайская революция — это великое дело и путь её нелёгок, говорили, что мировая революция не за горами, что председатель Мао очень занят, как же он может его помнить? Тогда Лао Ван взволнованно, с самым серьёзным видом заявлял: «Вы думаете, председатель Мао — это кто? Его милостью живёт весь мир, как же он может не помнить меня!» Руководство, видя столь безграничную радость Лао Вана, не решалось сообщить ему, что председатель Мао пожелал видеть только высший кадровый состав армии, членом которого вышедший на пенсию и подрабатывающий преподавателем Лао Ван не является. Лао Ван пребывал в неведении, ни о чём не догадывался, ходил радостный, с нетерпением ожидая тот день, когда он отправится в Пекин и увидит председателя Мао. Лишь вечером накануне отъезда ветеранов в Пекин руководство открыло Лао Вану правду. Глава администрации пытался действовать дипломатично, говорил, что председатель Мао очень занят и не может за один раз принять столько людей, после этой встречи будет ещё одна, нужно только набраться терпения и ждать. На Лао Вана словно нашло помрачение, он не мог выговорить ни слова. Когда же он снова смог говорить, то твердил раз за разом одну только фразу: «Я должен встретиться с председателем Мао. Я должен встретиться с председателем Мао». Никакие уговоры главы администрации не помогали. В конце концов глава администрации вскипел и сказал: «Ты как себя ведёшь, товарищ? Я не председатель Мао, если я разрешу тебе ехать, разве от этого будет толк? Будет толк?» Услышав это, Лао Ван понял, что всё потеряно, и больше уже ничего не говорил. Когда глава администрации ушёл, Лао Ван встал перед портретом председателя Мао, который висел в гостиной, и в свои шестьдесят лет горько разрыдался.

Автобус с ветеранами проезжал мимо высокого белого здания. Внезапно послышались испуганные людские возгласы, и он остановился. Все повысовывали головы из автобуса. На крыше многоэтажного здания, покачиваясь, стоял человек. Это был Лао Ван.

Людей охватила холодная дрожь, все затаили дыхание.

Лао Ван стоял на самом краю открытой площадки на крыше дома, в лицо ему бил ветер. На нём была праздничная голубого цвета военная форма, которую носили в пятидесятые годы, фуражка с большим козырьком. Его грудь была вся увешана большими и малыми орденами и медалями, которыми его удостоили за боевые заслуги. Резкий ветер приподнял полы его парадной формы, ордена и медали на груди, покачиваясь и ударяясь друг о друга, издавали мелодичный звон. Лао Ван был похож на лунатика, его взгляд был обращён далеко на север. Ветер донёс его скорбный крик: «Председатель Мао! Председатель Мао! Твой старый солдат хочет видеть тебя…»