Папарацци (СИ)

— Вика-Вика, с таким характером тебе придется несладко. — На столике откуда-то взялась пачка сигарет и зажигалка, которыми она преминула воспользоваться и скоро комната наполнилась едким табачным дымом. Воздух и так казался спертым, а теперь я чуть ли не задыхалась. Сучка этого и добивалась: хотела морально раздавить меня. — Они предпочитают покорных, — продолжила после недолго молчания. — Хотя есть любители строптивых. Таким нравится, когда девушка как можно дольше и яростней сопротивляется. Но таких мало. И в основном они любят причинять боль. Ты боишься боли, дорогая Виктория?

— Я давно ничего не боюсь, — жизнь в детском доме навсегда выбила из меня этот страх. — Ты, правда, считаешь, что тебе всё сойдет с рук?

— А ты, правда, считаешь, что ты первая такая, вставшая на моем пути? — она наслаждалась моей реакцией, которая отразилась на моем лице молчаливым ужасом. — Я тебя умоляю, каждый день пропадают люди. Но тех хоть близкие ищут, а кто тебя станет искать? — с насмешкой. — Подожди, — прочитала ответ в моих глазах и рассмеялась еще громче, чем в первый раз. — Думаешь, Андрей землю роет, чтобы отыскать какую-то потаскуху? — Она пристально наблюдала за мной, будто мысленно выстраивая некую тактику, прежде чем снова заговорить. — Он заполучил дочь, а больше его ничего не интересует. Наивная моя Виктория, он же лишь использовал тебя, чтобы отнять ее. Что он наплел обо мне? Рассказывал какой я монстр? Что такого надо придумать, чтобы сиротка вроде тебя, сама лишенная родителей, согласилась помочь отнять ребенка у матери? Чем я заслужила такое? Я лишь родила дочь мужчине, которого люблю. Он сам этого хотел. Требовал, чтобы я стала матерью его детей.

Проницательная сука будто видела меня насквозь, чувствовала все мои страхи и умело манипулировала ими. Как не старалась, я не могла оставаться равнодушной.

— Я не верю ни одному твоему слову, — цедила сквозь зубы.

Снова раздался чистый, но абсолютно механический смех, который я уже ненавидела.

— Думаешь, он любит тебя? Не обманывайся. Ты же знаешь, Андрей никогда не был святым. С чего вдруг он изменится? Как был эгоистичной сволочью, так ей и остался. Ты — лишь интрижка. Я иногда позволяю ему развлечься на стороне. Мы с ним семья: мы понимаем друг друга, мы прощаем друг друга, мы любим друг друга. У нас общий бизнес. SQY — его идея, наше общее детище. Откуда, по-твоему, у меня деньги на всё это? Он спонсирует все мои капризы. Он любит меня баловать.

— Пошла ты! — я была совершенно беспомощной перед ней. Она наотмашь била по самым болезненным ранам, сбивая меня с ног. Не собиралась ей верить, но ложь так походила на правду. Это логично и так просто всё объясняет. Вдруг они оба со мной играли? Всё игра от начала и до конца?

От наркотиков мысли путались, и я начинала сомневаться в очевидных вещах и верить в полнейший бред. Елена лжет, Андрей ищет меня. Должен…

— Я достаточно видела, — выпрямилась Елена, покидая свой псевдо трон. — На стальное посмотрят клиенты, заплатившие за доступ к трансляции. Если повезет, тебя сразу выкупят и не придется развлекать публику на камеру. Лишь в его спальне. Правда, есть вероятность, что тебе попадется отмороженный социопат и вот тогда тебе не позавидуешь. У таких долго не протянешь. Удачи, Виктория. Не переживай за Андрея, я утешу его.

Я кинулась к ней, чтобы стереть с лица эту мерзкую надменную улыбку, но тут же появился один из моих похитителей и сдержал меня, заламывая руки.

— Малышка, так ты лишь подтверждаешь, что без волшебного укола не обойтись. — Я сразу замерла, и только мое сбивчивые дыхание выдавало стремление отчаянно бороться. — Так-то лучше, — похвалил как послушный домашний скот. — Надень это, — бросил на кровать сверток. Из-под краев лощеной бумаги выглядывало черное кружево.

— Ни за что! — не стану наряжаться шлюхой. Никогда не стану этой самой шлюхой.

— Выбирай: или ты переодеваешься сама, или это сделаю я, а может быть и мой сладострастный друг, пока ты будешь в отключке.

Меня не устраивал ни один из вариантов, но стоило только представить того извращенца, склонившегося надо мной, как выбор стал очевидным:

— Сама.

Тогда он отпустил меня и оставил комнате одну. Если можно остаться в одиночестве, когда на тебя устремлены камеры наблюдения.

С чувством отвращения натянула на себя бельё и потуже затянула пояс шелкового халат, идущего в комплекте.

Что делать? Меня уже вывели на эшафот, следующий шаг — петля на шею. Чтобы меня не ждало, смерть явно была лучше этого.

— Умница, — главарь вернулся, оценивая меня как товар в витрине. — Лёха, конечно, кретин, но иногда выдает здравые мысли. — Попыталась вспомнить, что разумного мог сказать тот болван, но похотливый блеск в глазах мужчины говорил сам за себя. — Такую нельзя отдавать непользованной, — взгляд устремился в вырез халата, откуда выглядывало ненавистное черное кружево.

— Только попробуй, — судорожно перехватила шелковые края, прикрывая грудь.