Папаша Горемыка

Он заметил, как Беляночка села в лодку паромщика; затем она вышла на берег и, вместо того чтобы подняться в Шенвьер, пошла по дороге в Сюси, идущей вдоль берега реки.

Господин Батифоль следовал за девушкой, продолжая держаться в стороне и прячась за виноградниками, вступившими в период бурного роста.

Поравнявшись с островами заводи Жавьо, Юберта оглянулась, чтобы проверить, нет ли кого-нибудь позади, и, не заметив ни души, прошла через луг и спустилась к пересохшему в эту пору ручью, который зимой несет избыток вод из Ормесонского парка к Марне.

Ивовые заросли, густой кустарник и терновник, превращавшие русло ручья в настоящий туннель из зелени, благоприятствовали намерениям г-на Батифоля.

Он мог держаться в десяти метрах от девушки, оставаясь невидимым для нее; не слышны ей были и шаги чеканщика, бесшумно ступавшего по траве.

Дойдя до места, где ручей впадает в Марну, Юберта присела на берегу.

Преследовавший ее г-н Батифоль упал на землю ничком и затаился в траве; осторожно раздвигая ее, он не выпускал из вида внучку папаши Гишара; она сидела лицом к нему, настолько близко, что он даже слышал ее дыхание.

В этот миг Беляночка, роскошные волосы которой едва скрывал платок в красно-белую клетку, была поистине очаровательна.

Быстрая ходьба сделала ее красоту еще более яркой: лицо ее разрумянилось, глаза заблестели, а алые губы приоткрылись, как цветы гранатового дерева.

Девушка сняла башмаки, затем — чулки и решительно вошла в реку.

Господин Батифоль был настолько взволнован, что еще немного, и он забил бы тревогу.

Русло Марны не отличается ровным дном и, следовательно, представляет опасность для купальщиков. Чеканщик испугался, что девушка провалится в какую-нибудь яму.

На свое счастье или несчастье, он тут же вспомнил, что где-то поблизости есть брод.

Юберта продолжала идти вперед, направляясь к острову заводи Жавьо; она двигалась, изо всех сил балансируя с помощью рук, и временами, когда ее ноги натыкались на твердую гальку или скользили по замшелому камню, издавала тихий стон и изгибала свой гибкий, как тростник, стан.

Наполовину высунувшись из травы, г-н Батифоль провожал девушку взглядом и задыхался от волнения; наконец, он увидел, как она вышла на берег и скрылась в ивовых зарослях, которыми был покрыт остров.

В тот же миг чеканщик забыл об опасностях, подстерегающих его на зыбком пути, а также о том, что рискует подхватить насморк, чего он чрезвычайно боялся, и ринулся к броду.

Как и всякий влюбленный, г-н Батифоль потерял голову от любви.

XII. О ТОМ, КАК ГОСПОДИНА БАТИФОЛЯ СУДИЛИ ПО ЗАКОНАМ ФРАНЦУЗСКОГО ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА

Господин Батифоль шел за Юбертой, приближаясь к ней с каждым шагом.

Она пересекла остров в длину, прыгая с камня на камень, как трясогузка, и спустилась на берег, а затем перебралась через небольшой проток реки, который отделял этот остров от двух идущих за ним островков, расположенных параллельно.

Именно там, между двумя этими островками, Франсуа Гишар прятал лодку, в которой он совершал свои ночные набеги и в которой хранил контрабандный улов.

Лодка была здесь в полной безопасности — ее невозможно было заметить ни с одного из берегов реки; к тому же выше заводи Жавьо течение было столь стремительно, что рыбаки-любители, которых папаше Горемыке следовало опасаться, не решались заглядывать в эти места и, следовательно, не высаживались на острове.

Господин Батифоль снова затаился в кустах.

Нетерпение его было огромно, а сердце билось так неистово, что временами ему казалось, будто он сейчас задохнется. Однако, несмотря на волнение, он не забыл, чем ознаменовалось его первое объяснение с внучкой папаши Горемыки, и дно лодки казалось ему слишком шаткими подмостками для разговора с такой крепкой девушкой, как Юберта.

Между тем она достала из-под сиденья лодки маленький черпак и корзину, открыла садок и наполнила корзину всевозможной рыбой, затем взвалила эту ношу на плечо и двинулась в обратный путь по той же дороге, направляясь к большому острову.

Теперь г-н Батифоль подумал, что настала пора показаться; он вышел из своего укрытия и встал в полный рост, в то время как Юберта все еще карабкалась на крутой берег, цепляясь руками за ветки и корни деревьев.

Внезапное появление Аттилы так сильно напугало девушку, что она уронила свою ношу; корзина опрокинулась, и из нее хлынул разноцветный поток рыбы; чешуйчатые принялись барахтаться на траве, и некоторые из них, благодаря своей счастливой звезде и рельефу местности, скатывались по склону и возвращались в родную стихию.

— Ага! — воскликнул г-н Батифоль, делая нечеловеческое усилие, чтобы придать своей физиономии, вопреки его воле остававшейся ласковой и улыбающейся, суровый вид. — На сей раз вы попались, прекрасная дикарка!

Пойманная с поличным, Юберта потеряла дар речи; она была бледна и дрожала; ее ноги подкашивались, и в глазах показались крупные слезы.