Папенькина дочка

— Вот пристал, — шутливо сказала Светлана Филипповна, — я не Зорова. Как ты это не поймешь. Владимир Зоров — первый муж моей матери и отец моего брата Алексея, он пропал на фронте. У моего отца Филиппа Григорьевича фамилия — Ямаев. Вот так! Моя мать не была с ним расписана. Да и сейчас он официально для нее пропавший сожитель и всего лишь. Мне не понятно выражение гражданский брак. Гражданский — я считаю это когда в ЗАГСе… — она помолчала, а затем продолжила: — Я думаю оттого, что моя мать носила фамилию — Зорова. Официально Зоров был ее мужем, и я долгое время была Зорова. А теперь я — Ямаева. Пойми — Ямаева! — она сглотнула слюну и продолжила: — Ссоры у нас в семье были из-за меня. Я была папенькиной дочкой, а фамилия у меня была не его. Свой долг перед отцом я выполнила. У меня теперь его фамилия. Раньше это сделать было невозможно. Сейчас другое время. — Я опустил голову, задумался. Теперь мне все стало ясно, отчего Филипп Григорьевич в отношениях с Марией Федоровной был неуравновешен и часто после выражений любви, неожиданно мог выйти из себя и наброситься на жену словно зверь. Зверем Мария Федоровна не зря его называла. Пусть и ласковый, и нежный, но зверь.

— Ну, ты как? Едешь ко мне? — перебила мои размышления Ямаева.

— Еду! — ответил я и тут же утонул в ее зеленых глазах. Она почувствовала и, схватив меня под руку, подтолкнула к выходу. Мы буквально выпрыгнули из вагона и двери закрылись.

Мы снова были вместе. Это главное. Нам было вдвоем хорошо. Максим должен был снова стать нашим сыном. Он, без меня успел приобрести незнакомые для меня черты. Я не знал, как сын меня воспримет. Все обошлось. Максим признал меня отцом.

— Пап, ты, что ли? — спросил Максим. — А кто же? — Я, конечно, — сказал я и потрепал парня по шевелюре.

— Ну, ладно вы оставайтесь, — сказал он. — Меня ждут, — и выскользнул за дверь.

Сын появился только утром. Ночь я провел вместе со Светланой: один на один. Мне трудно было начать серьезный разговор. Я оставил его на утро и то долго говорил ни о чем, потом, взглянув на часы, задал вопрос:

— Как ты думаешь, из-за чего мы разошлись? — и тут же сам на него ответил: — из-за квартиры, из-за нее. Да, квартира пригодилась. Сейчас в ней живет Инга, моя сводная сестра. Мой отец сделал для нее доброе дело, для нее, но не для нас с тобой. Ты, знаешь, мы могли и не встретиться! Хорошо, что все случилось так, как случилось. Теперь нам нужно решиться на следующий шаг — исправить нашу ошибку — снова расписаться и получить документ о браке. Я не желаю быть сожителем, хочу находиться в гражданском браке. Правда, как и ты, я под гражданским браком понимаю наличие записи в свидетельстве и отметки в паспортах.

Ямаева Светлана Филипповна молчала. Я не выдержал и, приподнявшись на постели, заглянул в ее зеленые глаза. Глаза вспыхнули и погасли.

— Я согласна с тобой, — сказала она, — мы должны быть вместе. Наше — это соединение должно быть как-то отмечено. Но я боюсь потерять свою фамилию. Вдруг вернется отец…

Я, хочу сказать ему: «Папа, папочка, я твоя дочь я, — Ямаева, Ямаева, а не Зорова!» Так что, не торопи меня! — продолжила разговор Светлана, не торопи. Мне необходимо обо всем подумать. На выходные, не знаю когда в субботу или же в воскресенье, я приеду к тебе, и мы что-нибудь решим. Хорошо?

— Хорошо! — прошептал я, поднялся, следом за мной из постели встала Светлана. Я торопился.

— Выпьешь кофе? — спросила моя бывшая жена и убежала на кухню готовить напиток. Пришел сын. Я открыл ему двери и впустил в квартиру. Мы попили с бутербродами кофе, и я принялся прощаться, но уже прощался не с Зоровой, а с Ямаевой. Она поцеловала меня и отпустила. Разноса от матери я не боялся, еще вчера мне пришло в голову позвонить и сообщить ей о том, что я остаюсь на ночь в Москве. О встрече со Светланой я ей ничего не сказал, побоялся. Да она меня и не расспрашивала. У нее в голове было одно — я у Инги.

Добравшись до дома, я хотел тут же убежать на работу. Однако, чтобы не обижать мать мне пришлось снова выпить кофе, хотя голода я не испытывал и лишь после отправиться в колледж.

День в колледже выпал суматошным. Я до того устал, что встреча со Светланой отодвинулась, отошла на второй план, а затем и вовсе показалась мне сном — иллюзией, похожей на действительность. Мук оттого я не испытывал — просто ждал. Выходные пришли и ушли. Их я потратил на свой автомобиль — копался в двигателе. Затем вдруг снова наступила суббота.

Мать была в недоразумении:

— Андрей, ты, что же к Инге не поедешь? Прошлый раз не был! И сейчас не собираешься.

Я не поехал бы, если только она не спросила — находился в расслабленном состоянии — в прострации, ожидая Ямаеву. Мать меня подтолкнула. У нее был такой взгляд, что я волей-неволей сказал:

— Как это не поеду? Я уже можно сказать собрался, — подхватился с постели и начал одеваться. Часа через два я уже был у Инги. Она меня ждала, едва я переступил порог, тут же со слезами бросилась ко мне на грудь. Мне никак не удавалось ее успокоить: