Папенькина дочка

Филипп Григорьевич, уж я и подумать, не смел: дал деньги на приобретение кровати. Мария Федоровна сшила нам занавески на окна. Шитье занавесок для нее было одним из наиприятнейших дел. У них в доме, каких только не было. Моя теща умела еще плести крючком и с удовольствием надшивала их кромки своими ажурными шедеврами. Я, их иначе назвать и не мог. У нее была полностью сплетенная из ниток крючком прекрасная скатерть. Она и ее хотела нам подарить, но Филипп Григорьевич испортил: он как-то раз, пригласил на День победы в дом своих друзей и устроил им пир. Для торжественности мой тесть на стол бросил ту самую скатерть, которую берегла для нас Мария Федоровна, а сверху поставил сковороду с плиты с яичницей и жареным салом. Его однополчанин отец Татьяны Полнушки поздно вырвал ее из-под сковороды. Я, видел скатерть, вернее какой она стала. Мария Федоровна, присутствуя у нас на новоселье, окидывая взглядом, стол с кушаньями, вздыхала. Мне была понятна причина ее вздохов. Светлана, одно время, пыталась плести крючком, но у нее так, как у моей тещи не получалось, и она бросила эту затею. А вот вязать она научилась.

Моя мать нам на новоселье купила плательный трехстворчатый шкаф и поделилась посудой, ложками, вилками и прочими принадлежностями необходимыми для хозяйства.

Я знал, скоро Светлана родит нам ребенка: — маленького человечка, и мы прекрасно заживем. Неприятный осадок, таившийся где-то в моей душе от решения остаться в техникуме, прошел. Я успокоился. Для меня спорт отошел на второй план. Однако я продолжал над собой работать: по утрам, перед тем как отправиться на работу, делал небольшую пробежку на три километра, между занятиями со студентами, когда разрыв составлял час или более занимался поднятием гирь и штангой. Штангу я брал в руки, если рядом находился Олег Анатольевич Физурнов. Он страховал меня. В этом виде спорта следовало себя обезопасить — все могло случиться, и я осторожничал.

Странно, но я в штанге преуспел. Мне она давалась хорошо. Однажды мой тренер не удержался и высказал свое мнение:

— Асоков, может мы ошиблись с тобой в выборе? Тебе нужно заниматься тяжелой атлетикой, как ты на это смотришь? — Я пожал плечами.

— Вот что, на следующих городских соревнованиях, они будут приурочены к празднествам, и особого значения для спорта не будут иметь, я тебя заявлю, как штангиста. Если получиться, займемся поднятием тяжестей. Нет, будем думать, хорошо?

Физурнов весь прыгал от удовольствия. Я, глядя на него, остался доволен. Наконец то он изменился и напомнил мне того прежнего физорга техникума, которого я увидел впервые на занятиях физкультуры — гибкого, сильного, как стальная пружина, незнающего усталости.

Мое настроение передалось и Светлане. Она ходила довольная. Ей нельзя было огорчаться. Моя зазноба так мне и сказала:

— Андрей, ты должен меня только радовать. Все твои горести могут отразиться на нашем ребенке, запомни это. — Я улыбался в ответ и работал над собой. Усталость, получаемая от поднятия штанги, мне давала уверенность. Я, делая успехи на данной стезе, чувствовал себя хорошо и при проведении занятий со студентами. Особенно за мной увивались девушки. Их во мне интересовало буквально все. Наверное, из-за того, что я был очень молод для преподавателя.

— Андрей Николаевич, а вы не женаты? — спросила однажды высокая, красивая блондинка. Она стояла всегда впереди шеренги.

— Женат он! — ответила другая, стоящая рядом, полненькая брюнетка и хитро улыбнулась. Я тоже заулыбался. Мне был интересен их флирт. Он был поверхностным. Девчонки еще только пробовали себя в роли обольстительниц — учились. У них ничего не получалось. И не должно было получиться, хотя бы в отношении меня.

Занятия я начинал с ходьбы по кругу, затем мы, находясь в движении, делали различные гимнастические упражнения и уже после переходили к более серьезным процедурам. Я делил своих студентов на маленькие группы и давал задания. Одни у меня прыгали через коня, другие подтягивались, третьи занимались прыжками в длину, высоту. Я их приучал к самостоятельности. На первом месте был контроль. Ребята занимались отдельно от девушек. Я ходил от группы к группе и проверял результаты.

Однажды, одна из девушек оступилась. Она так искривила лицо, что я был вынужден вызвать скорую помощь. Этот шаг со стороны моей подопечной был очень смел. Мне за него попало. Нет не от директора и не от Олега Анатольевича от врача:

— Да нет у нее ничего, все в норме, не видите разве. Она одного хотела привлечь ваше внимание и всего лишь. А вы поддались: взяли ее на руки ходили с нею по залу в поисках куда уложить, пока не набрели на теннисный стол, затем принялись ощупывать ногу.

Как я ругал себя. Надо же попался. Правда, это для меня была наука. Я стал стреляным воробьем, и теперь если что-то подобное свершалось с девушками, задействовал их же сверстников — ребят. Положение сразу же изменилось, проблемы подобного рода исчезли.