Папенькина дочка

Странно, но я стал засматриваться на девушку. Не сразу, но моя любимица заметила меня. Вначале она вскользь бросала на меня свои взгляды, а уж потом просто таращилась, без всякого стесненья. Я ей явно понравился. Однако она, также, как и я ничего не предпринимала — ждала от меня первого действий — шага навстречу. Я не торопился. Мне было тяжело подойти к ней. Знакомство с девушкой могло разрушить весь мой распорядок дня. Я и так, хотя и не значительно, но нарушал его, посещая Дом культуры. А тут уж точно нагоняя от Олега Анатольевича мне не избежать. К тому же я танцевал так себе, мои пасы могли у девушки вызвать смех, ни чего более. Позориться я не хотел и оттого не торопился.

Мастак был танцевать мой друг Преснов. Я никогда раньше ему не завидовал, а тут не удержался и обратился к парню с просьбой помочь мне. Он сразу же согласился и принялся меня учить. Я, выполняя его требования, не раз ругал себя за то, что когда-то проигнорировал предложение отца пойти учиться в кружок танцев — сейчас бы пригодилось. Но что сделаешь? Нужно было нагонять упущенное время.

Для обучения я выбирал дни, когда родители находились вне дома. Необходимости упрашивать Виктора не было — он появлялся — стоило мне лишь только позвонить ему.

Вначале я думал, научусь быстро, проблем не будет. Но не тут-то было. Мне пришлось потрудиться изрядно. Обучение проходило трудно: Преснов раздражался.

— Да расслабь ты мышцы, — не раз кричал он на меня. — Ноги держи вот так, смотри. Носки внутрь, затем под музыку выворачивай их. Сильнее!

Мы «изъездили» не одну пластинку, пока что-то стало получаться дельное. Я недоумевал — штангу стокилограммовую толкать и то легче.

Прошло время, и Виктор изрядно со мной намучившись, однажды сказал:

— Вот, теперь я замечаю сдвиги. Практику пройдешь на танцплощадке, — вытер с лица тыльной стороной ладони обильный пот. — Думаю, что ноги у твоей зазнобы будут целы. — Помолчал и добавил: — А то раз наступишь своим сорок пятым и прощай любовь. Я это по себе знаю, — и хотел мне рассказать одну из своих историй, но я его остановил. Он явно желал подсмеяться надо мной. Я часто замечал за Пресновым, как усталость делала его раздражительным, и он отыгрывался на любом попавшемся под руку, отыграться на мне я ему не позволил, тут же пресек, хотя задеть меня было нелегко. Наличие физической силы мне давало возможность быть на высоте, не падать духом. Я тут же похлопал товарища по плечу и, улыбнувшись, сказал:

— Расскажешь в другой раз, хорошо! А сейчас дай я пожму тебе руку. Обучение давалось нелегко. Однако, что похвально, находясь в Доме культуры, я думаю, у меня хватит смелости выйти в центр зала. Ноги не подведут. Двигать буду.

— Будешь! — ответил Преснов. — Главное практика. На танцах не стой и увидишь, начнет получаться.

Мой друг оказался прав. Скоро результаты стали заметны и не только мне, но и моим знакомым по школе девчонкам. Хотя их похвалы могли быть и не реальными, ради того, чтобы я обратил на них внимание.

Дом культуры не имел отдельного помещения для танцев, использовался все тот же зал, что и для показа фильмов, просто кресла сдвигались назад, и высвобождалась площадка у сцены. Часть кресел расставлялись по периметру стен. На них сидели — отдыхали. Это уже после, когда завод построил дворец — в нем расположился зал для спектаклей, концертов, для показа кинофильмов и свой — специально для танцев.

Я, наверное, около месяца готовился к тому, чтобы подойти к девушке и познакомиться. Уже было собрался, но она исчезла — пропала с глаз — будто ее и не было. Я не понимал. Ходил и ходил. Была надежда, что мне попадется на глаза ее подруга Полнушка — девушка с румяным лицом, или же на всякий случай особа с большой красивой грудью и длинными каштановыми волосами, но напрасно, ничего не получалось — не помогло даже то, что я однажды протолкался в Доме культуры до самого окончания танцев. Бес толку все.

Домой, в тот вечер, я вернулся поздно — около двенадцати часов. Мать с отцом еще не спали. Они в который раз разговаривали о Москве. Любовь Ивановна наступала — Николай Валентович оборонялся, оборонялся нехотя — вяло — все предпринимал, чтобы не обидеть ее.

Мой приход для отца оказался, кстати. Он тут же отвлекся и решил его использовать для примирения семьи. Отец был «психолог» — хорошо разбирался в людях. Умел к каждому человеку найти свой подход — понимал как мужчин, так и женщин. А их — уж особенно. Я не раз замечал, как он потворствовал, шел на поводе у матери — умел доставить ей удовольствие, однако в принципиальных вопросах Николай Валентович всегда был тверд. Моя мать так и не смогла его заставить бросить наш городок и переселиться в столицу. Я думаю, отец предчувствовал грядущие перемены и поэтому все сделал, чтобы обезопасить нашу жизнь — просто не поехал.