Папина дочка

— Джим Уилдинг.

Джим! Роб сам нарисовал этот чертеж.

— Элли, мне звонят, — извинился Кассиди.

— Хорошо. Я узнала все, что меня интересовало.

— Ваша статья обо мне для сайта просто великолепна. Выкладывайте. Я поддерживаю вас на все двести.

И он отключился.

Корин Барски развернула одну из афиш.

— Может, вам будет интересно на это взглянуть, мисс Кавано, — сказала она. — Наш руководитель просил всех актеров труппы расписываться на афише в списке действующих лиц напротив своих имен.

Она подняла афишу и показала нам. С вызывающим упрямством Роб Вестерфилц поставил не свое имя, а «Джим Уилдинг».

Целую минуту я пялилась на афишу.

— Мне нужна ксерокопия, — сказала я. — И, пожалуйста, берегите оригинал. Лучше — спрячьте его в сейф.

Двадцать минут спустя я сидела в своей машине, сравнивая подпись на чертеже и на афише.

Конечно, я не графолог, но слово «Джим» на обоих документах выглядело идентичным.

Мне еще предстояла долгая дорога в Оддхэм, а я уже с нетерпением предвкушала, как выложу эти копии бок о бок в Интернете.

Миссис Дороти Вестерфилд придется принять правду. Внук хотел ее убить.

И, честно признаться, я искренне радовалась, что вскоре осчастливлю не один благотворительный фонд, медицинский центр, библиотеку и университет.

39

На ночь я всегда кладу телефон рядом на подушку. И во вторник утром он-то и разбудил меня звонком. Я пробормотала сонное «Привет», бросила взгляд на часы и с ужасом поняла, что уже девять.

— Всю ночь развлекалась?

Пит.

— Конечно, — подтвердила я. — Ездой от Мэна до Массачусетса, через штат Нью-Йорк. Самая веселая ночка в моей жизни.

— Устала? Может, тебе не стоит тащиться в Манхэттен?

— Может, тебе не стоит пытаться увильнуть от приглашения встретиться? — заявила я. К этому моменту я уже окончательно проснулась и начинала злиться.

— Я предлагаю заехать за тобой в Олдхэм и найти там местечко поужинать.

— Так-то лучше, — согласилась я. — Я знаю отличный ресторан всего в пятнадцати минутах езды от гостиницы.

— Тогда объясняй, как доехать.

Я объяснила, и Пит меня поздравил:

— Элли, ты — одна из тех редких женщин, которые умеют понятно объяснить, как и куда добраться. Это я тебя научил? Можешь не отвечать. Буду около семи.

Гудки.

Я заказала завтрак в номер, приняла душ, вымыла голову, позвонила в ближайший маникюрный салон и записалась на четыре. Когда я упала на парковке, то сломала пару ногтей: нужно что-то с этим сделать.

Какое-то время я изучала свой гардероб и наконец остановилась на коричневом брючном костюме с каракулевой оторочкой на воротнике и манжетах. Этот костюм я необдуманно купила на сезонной распродаже в прошлом году за огромные деньги — пусть за полцены — и так ни разу не надела.

Отличная идея! Наряжусь для Пита.

Я радовалась, что в конце дня меня ожидает хоть что-то хорошее. Сегодня утром мне предстояло нелегкое дело — написать историю Алфи об ограблении и связать доказательство, чертеж, с любовью Роба Вестерфилда называть себя в школе «Джим».

Говоря «нелегкое», я имею в виду эмоциональное состояние. Если бы Роба посадили за это преступление, Андреа бы точно с ним не встретилась. От этой мысли мне становилось невыносимо.

Роб сидел бы в тюрьме. Андреа выросла бы и пошла в колледж. Затем, наверное, как и Джоан, вышла бы замуж и завела пару детей. А мама и папа так бы и жили в нашем чудесном фермерском доме. Папа когда-нибудь полюбил бы его так же, как мама, и вскоре понял бы, какое это чудесное приобретение.

Я бы выросла в счастливой семье и пошла в колледж. Мое желание стать журналисткой не имело ничего общего со смертью Андреа, поэтому, скорее всего, я выбрала бы ту же профессию. Это работа всегда меня привлекала. Я бы все еще не вышла замуж. Я всегда ставила карьеру выше брака.

Если бы Роба посадили, мне не пришлось бы всю жизнь страдать по сестре и тому, что я потеряла.

А теперь, даже докажи я старой миссис Вестерфилд и всему миру его вину, Роб все равно останется на свободе. Срок давности преступления уже истек.

И даже если бабушка изменит завещание, у отца Вестерфилда достаточно денег — по крайней мере, по общепринятым понятиям, — чтобы Роб жил припеваючи.

Пусть даже Вестерфилд — обманщик и лгун, на втором суде история Уилла Небелза может повлиять на присяжных, и они могут вынести Робу оправдательный приговор. И пятно позора будет смыто с его биографии.

«Я забил Филли насмерть, и это было круто».

Есть лишь один способ засадить Вестерфилда обратно за решетку — отыскать этого Филли, еще одного человека, жизнь которого забрал Вестерфилд. К счастью, для убийств срока давности не существует.

К половине четвертого я была готова выложить все в Интернет: историю Кристофера Кассиди о том, как его избил Вестерфилд; рассказ о желании Роба, чтобы его называли Джим — как персонажа, которого он играл в спектакле; описание роли Роба в покушении на убийство бабушки.